По ту сторону тьмы
Шрифт:
— Чтобы что? — холодно осведомился Риваан, глядя так, что у меня едва не остановилось сердце.
Даже не вопросом, — тоном! — ведьмолов дал понять: слухи об интимной связи — это мелочь. Ну подумаешь, стала любовницей Охотника из Вальданы, — с кем не бывает. Пустяк. По сравнению с моим происхождением.
Я замолчала, понимая, что мне нечего ответить ведьмолову.
Наиглупейшая комедия положения. Если бы не судорога, которая свела обе ноги с такой силой, что я осела от боли на пол, и не Риваан, наплевавший на все правила приличия
Но на душе всё равно забулькал гаденький осадочек, будто сразлёту лицом в зацвётшую лужу упала.
— Послушай, Лада, тебе никто и слова не скажет, — устало произнёс Риваан. — Жена — не любовница. Статус другой.
Мастерство владения лицом потерпело фиаско. Несколько мгновений я пыталась совладать с собой, прежде чем смогла выдавить жалкое: «Простите что?»
Указательный палец ведьмолова вытянулся в сторону столика.
— Там лежит официальное одобрение от володаря на наш брак. Вместе со свидетельством о его заключении.
Воздух резко сгустился, стало тяжело дышать. В висках застучали мелкие молоточки, с трудом удалось подавить желание соскочить с дивана и рвануть прочь из комнаты. Я порывисто втянула воздух и спокойно спросила:
— А моё желание при этом не учитывалось, я так понимаю…
Риваан небрежно повёл плечами, опустил мою ногу на пол и встал. Зашелестел конверт, и перед округлившимися глазами возник бежевый лист с дюжиной печатей и размашистой подписью.
— Твоё желание ничего не значит. Я просил об этом володаря почти две недели назад. Боюсь, в тот момент ты ничего не могла сказать.
— Понятно, — прошептала я, таращась невидящим взглядом на вензеля свидетельства.
Солнечный свет заливали библиотеку сквозь витражные стёкла. Тюль с лёгким шорохом скользил по полу, а из распахнутых настежь окон доносились голоса людей и заливистое чириканье. Однако в комнате резко стало холодно и неуютно. В голове зазвенела раздражающая пустота, кроме одной-единственной фразы «Твоё желание ничего не значит».
Всё казалось каким-то дурацким сном. Одним из тех бредовых видений, которые приходят ближе к утру. Нелепых и глупых, совершенно нелогичных. Ведьмолов и ведьма. Супруги.
Непослушные руки кое-как оправили многочисленные юбки. Я поднялась с дивана и, оперевшись на трость, проковыляла к двери.
Мне хотелось оказаться где-то очень-очень далеко от этого места. И от ведьмолова.
Я взглянула на Риваана так, словно до этого нам не встречаться. Рыжий, с бледной кожей и багровыми шрамами на левой щеке. Пристальный взгляд пробирал до мурашек. Я даже не знала, что пугало меня сейчас больше: холодные разноцветные глаза или то, что этот человек позволял себе распоряжаться моей жизнью так, словно она была его собственностью.
— Понятно, — тихо повторила я. Дверь библиотеки захлопнулась за моей спиной. Стало жутко: я угодила в ловушку, и как из неё выбраться, не представляла.
Выйдя
Впрочем, ожидания и реальность не совпали. Как всегда.
Люди торопились по своим делам. Мимо пробегали экипажи, запряжённые тонконогими лошадьми. А небо искрилось необъятной синевой. В стоячем воздухе столицы витал запах летних цветов, смешанный с конским потом и чего-то прогорклого, словно у кого-то сгорела картошка на масле.
Я медленно дошла до Центральной улицы и свернула в укутанный резной тенью квартал. Ноги гудели медными трубами, по которым кто-то злонамеренно ударил со всей силой. Поясницу простреливала глухая боль. Я на мгновение остановилась и перевела дыхание.
Интересно хватит ли у меня сил добраться до городской библиотеки? Внутреннее чутьё подсказывало, что дядя Слав слышал о взрыве на вокзале и, скорее всего, не находил себе места. Вряд ли ему сообщили, что я осталась жива. Надо бы наведаться, успокоить стариковское сердце.
Рядом остановился экипаж. Дверца распахнулась, и из темнеющей глубины появилось широкое улыбающееся лицо мадам Дюпре.
— Госпожа ауф Вальд, какая встреча! — приветливо пробасила бордель-маман. — Только недавно вас вспоминала!
Я растерянно улыбнулась в ответ. Сейчас хозяйка «Ночных цветов» в чопорном платье с воротом и шейным платком с жемчужной камеей была похожа на мать благородного семейства, которую дома ждут дети и гувернёры.
— Надеюсь, только хорошее, мадам Дюпре.
Её улыбка стала ещё шире. Она широким жестом пригласила к себе в экипаж.
— О, несомненно, дорогая! Так поставить на место старшего сыщика! Его лицо незабываемо! Это достойно восхищения… Вы куда-то спешите? Могу вас довезти.
Я замялась. Принимать предложения от бордель-маман, даже такое пустячное, это поставить очередное пятно на своей репутации. «Да к чёрту эту репутацию! Можно подумать, что она тебе хоть раз помогла, — оживилась Мира и ударилась о рёбра. — Ноги неказенные, поехали. Заодно, может, чего нового расскажет».
С трудом забравшись и устроившись на мягком сидении, я вежливо ответила
— Искренне вам благодарна, мадам Дюпре. Мне в городскую библиотеку надо.
Когда экипаж неторопливо двинулся в сторону Приморского бульвара, мадам Дюпре тоном светской дамы сообщила:
— Вы наверняка уже слышали о том, какой жуткий взрыв был на Столичном вокзале? Так ужасно! В наших кругах ходят толки, что у этому причастен тот самый Паук, что забрал с собой юную Азизу. Бедная девочка!
Вежливая улыбка, казалось, приросла к моему лицу. Внутри же бушевало негодование, смешанное с тихой яростью. Бедная девочка! Да, мадам Дюпре была ещё той лицемеркой… Ей вряд ли было жаль по-настоящему Азизу. Она лишь сожалела о своих потерянных деньгах. И от такого неприкрытого лицемерия меня воротило.