По волчьему следу
Шрифт:
А если и я… если и мне немного отведено?
Плевать.
Свистом подзываю Девочку. А псу говорю, глядя в желтые глаза:
– Спасибо.
Он разевает рот, вываливая темный язык. А потом скулит и тычется носом в колени, поворачивается, выпрашивая ласку. И я запускаю руку в густую темную шерсть.
Выдыхаю.
– Иди, - говорю, зная, что пес поймет. – Возвращайся. Ищи хозяина. А мы тут… сами.
Телефон в участке есть. Я бросаю взгляд на часы. Начало
И свет не выключил.
Девочка, до того задумчивая, встряхивается. И я подбираюсь.
Васька… шалопай.
Но дверь не запер.
И свет… свет почему не выключил? Решил, что ненадолго сбегает и вернется? Дверь… дерни за веревочку, дверь и откроется.
Рука… тянется к оружию. Запах… мы чуем его. И переглядываемся, понимая, что там, за дверью… кто там?
…придет серенький волчок…
Ненавижу эту колыбельную. И запах крови. Запах… сладкий, нежный, сдобренный травами… и дорожка их, молотая, начинается на ступеньках. Перца тоже не пожалели. И мы с Девочкой морщимся. Я позволяю себе измениться чуть больше.
Я почти уверена, что там, за дверью, нет никого.
Что… это часть игры.
Той, в которую нас пригласили.
…и ухватит…
Дорожки посыпаны ровно. Аккуратно так… я переступаю, стараясь не нарушить. Дверь… открывается с печальным скрипом.
Запах…
Крови много.
Очень много.
Россыпь капель, ярких в желтом свете лампы, начиналась за порогом. Капли сливались в ручейки, ручейки ползли к телу, которое лежало у подножия лестницы. И главное, что я издали вижу, чье это тело.
Туржин.
Чтоб тебя…
И не жаль… почти… я бы и сама ему шею свернула… а тут лежит, повернув голову на бок. И черная полоса на горле почти не заметна. А вот крови много.
Разве бывает столько в одном человеке…
– Васька… - этот голос заставляет обернуться.
– Назад! – рявкаю я.
И человек в форме пятится, но он, взлетевший на ступеньки, успевает увидеть.
Понять.
– Что…
В его глазах ужас, а потом его, чтоб его, скрючивает в приступе рвоты. Вот же… поганец.
– Блевать, - я подхватываю этого человечка и вытаскиваю наружу. – Тут. Туда не лезть.
Он не понимает.
Он вскидывается, собираясь что-то сказать, видит меня, мое лицо, и опять скрючивается… его трясет и от отвращения, и от ужаса. А рука тянется к револьверу.
– Стоять, - я бью по этой руке и встряхиваю. – Ты вообще кто?
– К-кондратий… В-варункин, - выдает он. – Д-дежурный… т-тут… я… н-ненадолго… отошел…
– Часа на два-три, может, четыре, но не больше шести? – я вспоминаю.
Это о нем говорил Васька.
О том, что у мужика ребенок
– Я… я… тут…
– Успокойся, - говорю жестче. И слегка встряхиваю. – Кто еще на участке быть должен?
– Ночью… только я… дежурный.
До него начинает доходить. Он поворачивается в сторону двери и долго смотрит, сглатывая. Но слюны слишком много и во рту она не помещается, вытекает, и парень пытается стереть её рукавом.
– Я ведь… а Васька?! – к его чести он отряхивается. – Там Васька…
Я удерживаю за шкирку.
– Стоять. Васька не там. Вызвали его. Должен был тебе позвонить.
– У… у нас телефон сломался, - он выдыхает с облегчением. – Тут… не подумайте… тут ночью тихо… никогда и ничего… разве что драки или там еще какая ерунда. Один раз лавку ограбили. Ростовщика Семушкина. Но тоже по-тихому, без смертоубийства… а у меня сын… зубы… температурит и не успокаивается… четвертый день уже.
Его начинает потряхивать.
– Радуйся, - говорю, понимая, что там мог лежать не Туржин… или не только Туржин. Вот интересно, за какой надобностью его в участок-то понесло? Да посреди ночи?
Понял, что Тихоня куда-то собрался?
Или решил воспользоваться?
Подкинуть в кабинет еще какую пакость? Или же его вызвали? Тогда… голова Шапошникова – отвлекающий маневр? Фото ведь подкинули под вечер, да еще такое, по которому точно можно определить место. Понимал ли Охотник, что мы не удержимся? А там медведь…
– Ч-что т-теперь д-делать? – парень пытался справиться с дрожью.
Что делать.
Хороший вопрос, однако.
Я поглядела на небо. Еще час и светать начнет…
– Кто из ваших тут еще?
– Т-трое…
– Всего?
Он чуть покраснел.
А я подумала, что мне и прежде-то казалось, что людей в участке маловато. Бешицк, конечно, городок небольшой, но все же городок. И граница рядом. И есть штатное расписание.
– Шапка, да? – уточнила я. – Не брал людей? Ставки половинил? И надбавки давал?
– Тут… тут тихо было, - парень густо покраснел. – Никогда и ничего… не случалось, чтобы такого… ну совсем, чтобы… и всегда можно было местных привлечь. Временно.
А зарплатный фонд реорганизовать по собственному разумению.
Ну, Шапка…
Бестолочь. Впрочем, на мертвых злиться толку нет.
– Поднимай, - вздыхаю. – Всех, кто есть…
– А… вы? Т-туда?
В глазах ужас, и не знаю, чего он больше боится, меня ли или же покойного Туржина.
– Туда. Мне телефон нужен…
А самое поганое, что телефон в участке не работал. Интересно, как давно. И не случилось ли, что Васька звонил по этому неработающему телефону.