По волчьему следу
Шрифт:
Разглядывала.
Действительно огромный. Я таких и на войне-то не видывала… хотя таких и не было. Там предпочитали меньше, да крепче и быстрее. Этого же попробуй прокорми, не говоря уже о другом.
Округлая голова.
Вытянутая морда с ободранной шкурой. Теперь я видела и трещины в этой шкуре, причем не только на морде. Зверь, похоже, находился в последней стадии существования, а потому тело его умирало.
Сколько он протянет?
Пару дней?
Недель?
Нам хватит, но… кто бы его ни создал, он должен был знать, на что
Ноздри дрогнули.
Пасть приоткрылась. Зверь показал клыки, желтые, толстые и длинной с палец. Скользнул по ним язык…
– Твою мать… я уж думал, все видел, - шепотом произнес Тихоня, но и на звук его голоса дернулось драное ухо. А голова склонилась на бок. Зверь словно раздумывал, что ему делать.
А я…
Я вдруг сделала шаг. Как когда-то.
И руку вытянула. Он эту руку отхватит без труда. Зарычала Девочка…
– Тихо, - велела я ей. И закрыла глаза. Зверь?
Звери… это просто Звери. Они не злые. И не добрые. Они такие же, как те, из кого их создали. Только больше, сильней и выносливей. А еще – беззащитней. Потому что ни одному зверю не устоять перед человеком.
– Здравствуй…
Сейчас не рассвет. И солнце не проследит за мной. Но ведь боги, они всегда рядом, даже когда далеко. И помогут… тем паче эти земли – земли Волоха. А ему ли, хозяину всех зверей, не знать…
Чего?
Не додумала.
Медведь качнулся. Теперь я видела его и с закрытыми глазами. Такого большого и все же… ему плохо. Больно. Его изменили, но… не так.
Неправильно.
– Иди сюда…
Его опутывали нити солнечного света, но такие… словно кто-то взялся вязать клубок, да, не справившись, бросил.
– Не надо бояться… я не сделаю больно. Я – не те, кто сотворил это с тобой…
Голос мягкий и ласковый. И он слушает. А я… я надеюсь… на что я вообще надеюсь? Я ведь ничего не умею. А что с Девочкой вышло, так это… случайность.
Случайности случаются.
Сейчас же…
В лицо пахнуло гнилью, и от запаха этого волосы зашевелились. В ладонь же ткнулось что-то влажное. И горячее. Очень горячее.
Зверь заурчал.
А я… пальцы прошлись по шерсти.
– Хороший…
Душа его была здесь. Ложь, что у животных души нет. Есть. Иначе бы ничего не вышло… но она устала. И я разбираю нити. Зверь урчит, и дышит, медленно, натужно. Я вижу, как ребра растягивают грудную клетку, и шкуру тоже, и она, не выдерживая, снова лопается.
Больно.
Я заберу его боль. И нити… надо распутать их все. Потихоньку… вот так… ворчание становится громче.
– Не лезь… - это доносится из-за спины, я слышу, хотя все одно как через слой воды. – Не мешай.
– Она такая же ненормальная, как вы… а вы куда лезете?
Бекшеев.
Я же говорила, что не усидит. И теперь подходит. Тоже медленно. И даже старается двигаться плавно, но нога подводит. Да и не умеет он по лесу ходить.
Зверь насторожен.
– Свой, - я не столько говорю, сколько мысленно отправляю ему. –
Сил у меня крохи. А вот Бекшеев маг, пусть и не боевой. И вдвоем, может, получится… что? Не знаю. Распутать нити до конца… там, на острове, был альбит. И мне повезло. А тут?
Тут Бекшеев.
Это лучше. Надежней всякого альбита.
Только все одно он ненормальный. Но руки его опускаются на плечи, а в ухо говорят:
– Бери.
И я беру.
Беру полной горстью эту вот, подаренную мне силу. Я беру, чувствуя, как течет она сквозь меня и к зверю. И тот тоже чует, вздыхает, снова окутывая нас вонью гнилого мяса и плоти. И Бекшеев чихает.
А что он думал.
Медведи зубы чистят редко. А вот падаль любят и весьма.
Так и стоим.
Втроем.
Пока нити не распутываются. Последний узел рассыпается сам, стоит тронуть, и я слышу тяжкий долгий вздох. Открываю глаза… краснота из глаз уходит.
Карие они.
Разумные.
– Прости, - говорю ему тихо-тихо, зная, что поймет. – Но это все, что я могу… я… не так и много умею.
И зверь тоже вздыхает.
А потом тянется, и морда его касается моей щеки. А потом вся эта огромная туша начинает заваливаться на бок.
– Берегись! – Бекшеев выдергивает меня, и мы падаем.
Вдвоем.
На мох.
Лежим. Пялимся в темноту. Звезды вон считаем. Раз, два, три, четыре… звезд сквозь полог листвы пробивается немного. Как раз, чтобы считать не притомились.
– Я… кажется… провонялся насквозь… я не знал, что медведи такие… я их только в зоосаду видел.
– Там, наверное, нормальные были.
– А этот не нормальный?
– Абсолютно.
– Как мы?
– Это точно, - над нами склонился Тихоня. – Целы?
– Не знаю, - я попыталась пошевелить руками. Получилось. Кажется.
– То, что у тебя мозгов нет, это я знал… но вы-то, шеф! Умный человек! А… - Тихоня протянул руку, которую Бекшеев принял. И с опорой на нее поднялся. С кряхтением, со стоном даже. – А если бы вас сожрали? Мне ж объяснительную пришлось бы писать…
– Не волнуйся, - я тоже получила руку. – Если бы сожрали нас, сожрали бы и вас. И никаких тебе объяснительных.
– Умеешь ты утешить.
Ноги держали.
Дрожали, но держали… нет, зверюга все же здоровенная. Даже лежащий, медведь производил впечатление. Сейчас он казался горой, огроменной, темной.
– Ух ты… - Васька вылез из кустов. – Это ж… это ж скажи, так в жизни не поверят! Это… это он чего такой стал?
– Жрал всякую пакость, - отозвался Тихоня. – Вот и стал…
– Вы позволите? – некромант приблизился. – Мне кажется, что медведи не должны быть… такими… даже измененные.
– А вы встречали?
– Да… только… минутку.
Софью он вытащил на руках, поставил и бережно отряхнул листики с её одежды. Посмотрел на нее.
На медведя.
И снова…
– Он давно умер, - сказала Софья и положила руку на некроманта. – Подведи поближе?
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
