Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941—1942
Шрифт:
Вошел тот самый маленький оборванец, который проводил меня до дома Абдула. Он был очень возбужден и трещал, как пулемет. Абдул и Ибрим вскочили на ноги.
– Итальянская полиция, – пояснил Ибрим, – ищет тебя в арабских кварталах.
Я быстро надел сапоги и схватил автомат. Абдул что-то торопливо говорил арабу, а я спросил Ибрима:
– Много ли итальянских полицейских?
– Много, – ответил он. – Они всегда появляются у нас большой толпой. Поодиночке заходить сюда они не осмеливаются.
Арабы обменялись фразами. Абдул схватил меня за
– Иди с Ибримом и ни о чем не беспокойся – мы тебя не выдадим, – сказал он, а Ибрим уже тащил меня из комнаты.
Когда дверь за нами закрылась, в коридоре стало темно, и я шел, держась за рукав Ибрима. Когда мы вышли во двор, там уже толпилась дюжина арабов с винтовками, пистолетами и с патронташами крест-накрест. Их освещали многочисленные фонарики.
– Куда мне теперь идти, Ибрим? – быстро спросил я. Возбуждение этих людей передалось и мне.
– Мы отправимся в пустыню, – ответил Ибрим и что-то крикнул собравшимся.
Они тут же сгруппировались рядом с моим джипом, а двое или трое открыли створки больших деревянных ворот. Из дальнего угла двора показались два всадника на верблюдах, они выскочили из ворот и сразу же повернули на улицу, шедшую мимо дома.
Ибрим снова что-то крикнул, и арабы сели в джип.
– Садись быстрее, – бросил мне Ибрим и подтолкнул к сиденью водителя. Вторичного приглашения не потребовалось – я мигом я очутился за баранкой…
Передав автомат Ибриму, я завел мотор.
– Включи фары. Пока мы в городе, это не опасно, – сказал он, ослабляя винт, крепивший шарнирную подставку, и снимая пулемет с предохранителя.
Я поразился его уверенным действиям.
Несомненно, он умеет обращаться с немецким пулеметом MG.34.
Мы выехали со двора. Фары ярко освещали улицу, лежавшую передо мною. Впервые после своей высадки в Африке я ехал с включенными фарами.
Езда по узким улочкам с людьми, облепившими крылья машины, и с толпой, набившейся в кузов и готовой в любую минуту пустить в ход оружие, была делом совсем не приятным.
Я был слишком занят, следуя указаниям Ибрима, чтобы обращать внимание на дома, мимо которых мы проезжали. Все время приходилось сворачивать с одной узкой улочки на другую. Я был уверен только в одном – если нам попадется патруль военной полиции, мы встретим его плотным огнем.
Вскоре Ибрим сделал мне знак остановиться, и я быстро выключил фары.
– Что случилось? – спросил я.
– Ничего, amico, – прошептал он. – Подождем здесь Абдула и Селину.
Не успел он это сказать, как в темноте раздался мягкий топот верблюжьих копыт, и вскоре появились два всадника, с трудом различимые в темноте. Они остановились рядом с джипом. Ибрим что-то спросил приглушенным голосом, и в человеке, ответившем ему, я по голосу узнал Абдула. Так же быстро, как появились, всадники унеслись прочь.
– Теперь не включай фар, amico, езжай на свет фонаря, – сказал мне Ибрим, а один из арабов, сидевших на крыле, показал, куда надо ехать.
Продвигаться вперед стало труднее. Я боялся впечатать людей, сидевших на крыльях машины, в стены домов. Неожиданно перед нами раскинулась пустыня, и стало светлее. Рука Ибрима указывала вперед.
– Видишь эту яркую звезду? Езжай прямо на нее и скоро окажешься на верблюжьей тропе. По дороге ехать нельзя – там могут быть патрули, – сказал он и поставил пулемет на предохранитель.
Джип покатился по каменистой пустыне.
Мы ехали около двух часов; горизонт посветлел, и вскоре первые лучи горячего солнца озарили каменную стену горы, вдоль которой мы ехали. Я смертельно устал после всех приключений вчерашнего дня и ночи и езды по неровной поверхности пустыни в темноте. Я был измотан до предела.
Справа открылось сухое русло, и Ибрим велел мне ехать туда. Пропетляв среди больших камней, мы подъехали к крутому повороту, и перед нами открылся вход в пещеру.
В ту же минуту сверху раздался крик. Подняв голову, я увидел двух завернутых в бурнусы арабов, которые смотрели на нас с высоты. Я нажал на тормоз. Но Ибрим велел ехать дальше.
– Это Абдул и Селина, – пояснил он.
– Как же они сумели добраться сюда раньше нас? – с удивлением спросил я, въезжая в широкое отверстие пещеры.
– Они ехали более коротким путем, верблюжьей тропой, которая проходит по горам, – улыбнулся он.
– А кто такая Селина? – спросил я.
– Это девушка, которая подавала нам кофе. Она сестра Абдула и Бен Омара, – сказал Ибрим и велел мне остановиться. Я догадался, что всадником, проскакавшим мимо нас во дворе дома, был Абдул, но мне и в голову не пришло, что его спутником была девушка, которая подавала нам кофе.
Как только мы остановились, арабы выскочили из джипа. Не прошло и минуты, как вход в пещеру был замаскирован верблюжьей колючкой и английскими камуфляжными сетями. Несмотря на усталость, я не мог не восхититься быстротой, с которой работали эти парни. Они хорошо знали свое дело.
– Ты устал, amico? – спросил Ибрим. Протянув мне автомат, он повел меня в глубь пещеры.
Мы шли по узкому проходу, в котором царил полумрак. Неожиданно мы очутились в широком и просторном зале. Сверху, через множество отверстий в высоких стенах, струился яркий свет солнца.
Повсюду высились штабеля ящиков. Я увидел несколько английских бочек с горючим. На полу валялись груды итальянских винтовок, а в ящиках посверкивали латунные бока снарядов. Это был самый настоящий арсенал.
Ибрим провел меня мимо нескольких итальянских мотоциклов. Он отодвинул занавеску, и мы вошли в небольшое помещение, наполненное светом. На полу поверх выделанных верблюжьих и козьих шкур были разбросаны подушки. В центре стояла жаровня с углями, а со стен свешивались бурдюки с водой. У комнаты не было одной стены, и из отверстия в скале струился яркий солнечный свет. Я понял, что этот проем располагался высоко на склоне горы и пол пещеры здесь круто обрывался вниз. Подо мной тянулась бесконечная пустыня, и горизонт терялся в дрожащих волнах зноя наступающего дня.