Побег из Фестунг Бреслау
Шрифт:
Неожиданно Холмс глянул на собеседника с любопытством.
– Наши мозги не испарились.
– Это точно, что-то с тем экспериментом было не так. Но, ты ведь прав. Люди с таким, как у нас, интеллектом, как правило, на войне не гибнут. Разве что случайно.
– Вот именно. – Майор Длужевский откинулся на спинку стула. – Так ты принимаешь мой план? – уже без уверток спросил он. – А точнее, корректировку твоего плана?
Перед глазами Шильке внезапно встала вся его предыдущая жизнь. Порядочная, пристойная, если не считать парочки женщин, в котором все было уложено, добропорядочно, морально… если не считать парочки женщин, честная жизнь. Погоди, "честное". А то что он позволил действовать системе подавления? Ну ладно, а что он мог сделать? Позволить себя убить? Нет, Холмс был прав. Это искусство мимикрии. Сам ведь он никому ничего плохого не сделал. Перекладывал свои бумажки на столе, и продолжал бы делать это и дальше, если бы не факт, что это сделалось невозможным. Теперь же нужно было все перевернуть вверх ногами, причем – в течение секунды, но он сам выбрал этот путь.
Интеллигентность, кроме всего прочего, это еще и последовательность в действиях.
– Да, принимаю, - решительно произнес он.
– То есть, мы договорились, - сидящий напротив человек не желал умножать сложностей.
– А как ты собираешься добыть деньги? – напрямую спросил Шильке.
– Идей у меня много, но начнем с простейших. Но это не тема для сегодняшней беседы. В большей степени меня беспокоит то, как сохранить крупное имущество в ходе исторических катаклизмов и того урагана, который обязательно прокатится через этот город.
– И что же ты придумал? – бросил Дитер.
– Это должно быть нечто чудовищно дорогое, но в то же время – небольшое, что легко спрятать.
– Золото?
– Я уже вижу, как после войны ты убегаешь с несколькими центнерами золота на спине сквозь все советские посты. Вот прямо так и вижу, как они тебя – вот просто так – пропускают с улыбками на лицах и желают доброго пути.
– Ну, факт. Алмазы?
– Тепло. Только, скорее, бриллианты. Но все равно, остается вопрос их сохранения во время наибольшего хаоса.
– И где мы их спрячем? – На мгновение Шильке почувствовал себя актером из гангстерского фильма.
– Сам придумаешь. В конце концов, город ты знаешь лучше меня. – Холмс таинственно улыбнулся, и до Шильке дошло, что позволил себя подловить. Первая беседа по вопросам жизни и смерти, а он затрагивает проблему, как запрятать добычу. Боже, что за ошибка! Поляк подставил его, как хотел! Первая более-менее серьезная беседа, а он дискутирует о том, как спрятать бриллианты в чужом сортире. Черт! Что за отсутствие профессионализма. Он буквально укусил себя за язык. Но, все же… Хладнокровно анализируя прибыли и убытки, можно высмотреть еще и выгоды. Польский офицер был теперь уверен в том, что глупый Шильке и вправду говорит то, что думает, а все вокруг – это всего лишь туман, напущенный двумя соперничающими разведками. Сидящий напротив понял, что перед ним находится человек, а не абвер. И он сам дал понять, что перед ним, Шильке, тоже сидит человек по фамилии Длужевский, а польская военная разведка. Именно это мимолетное мгновение вызвало, что только лишь сейчас они обменялись визитными карточками.
– Понял, - буркнул немец. – Что делаем в течение ближайших дней?
– Я свяжусь с тобой. А ты тем временем придумай, как мне стать неприкасаемым в ходе боев за город. Мне и еще двоим человекам.
– Это хорошо складывается. У меня тоже имеется двое, которых нужно сохранить.
– Тогда, выходит, поровну.
Холмс подал знак официантке и заплатил, оставляя приличные чаевые.
Та провела их до самой раздевалки. Здесь уже громко разговаривать они не могли. Гардеробщик тоже получил достаточно, чтобы броситься открывать входную дверь.
Шильке втянул в легкие морозный ночной воздух. Несмотря на позднее время, он чувствовал себя освеженным, к тому же был доволен результатами беседы.
– Боже, ну что за город, - шепнул он, глядя на блестящие в свете Луны богато вырезанные крыши жилых домов. Снег покрывал дома, громадные сосульки свисали с карнизов дымовых труб. При каждом выдохе изо рта вырывались клубы пара. – Разве может существовать в мире город красивее? – задал он риторический вопрос.
– Это у тебя галлюцинации, - трезво прокомментировал Холмс.
– Не понял? Я?
– Ладно. Чего ты видишь?
– Суперсовременную городскую агломерацию, организованную таким образом, что…
– Что? – вошел ему в слово Холмс.
Шильке на мгновение замялся.
– А ты что видишь?
– Пустыню. Лунный пейзаж.
– Что?
Длужевский вынул свой покрытый патиной портсигар. В пламени старомодной зажигалки можно было заметить его печальную улыбку. Через несколько секунд поляк подошел поближе.
– Дитер, здесь камня на камне не останется, - Холмс поглядел Шильке прямо в глаза. – Ты же знаешь об этом, правда?
– Не понял?
– Здесь камня на камне не останется.
Перед войной универсальный магазин на перекрестке Охлауэрштрассе и Шюхбрюке, спроектированный самим Мендельсоном [26] , походил на футуристическое строение, по ночам освещенное лучше, чем небоскребы на Манхеттене. Из всех окон бил свет, могло показаться, что владелец за электрический ток платит какие-то сумасшедшие суммы. В реальности же архитектор достиг этого эффекта намного дешевле. Ночью все окна затягивались занавесями из тоненькой белой бумаги, а под ними зажигали слабые лампочки. Эффект был поразительный. Сияющий дом сразу же напоминал об американском размахе и расточительности. В средине же он отражал германский прагматизм и стремление к экономии. Но сейчас суперсовременная глыба была темная, как и все вокруг.
26
Эрих Мендельсон (нем. Erich Mendelsohn — Эрих Мендельзон, 21 марта 1887, Алленштейн, Восточная Пруссия — 15 сентября 1953, Сан-Франциско, США) — немецкий архитектор, экспрессионист (в 1920-х гг.) и функционалист — в более поздних работах.
– Википедия
– Надеюсь, хоть он выживет все передряги в целости, - сказал Шильке. – Ведь он же необыкновенный.
– А может он всего лишь сменит шкуру, как змея или… - она не смогла сразу же найти сравнение.
– Или поменяет окраску, как хамелеон.
Дитер усмехнулся.
– Хамелеон…
Они пошли вдоль по Шульбрюке. К счастью, Луна освещала тонкий слой облаков, так что можно было идти, не опасаясь того, что разобьешь себе голову о столб ближайшего фонаря. Атмосфера темного города становилась все более таинственной, способствующей флирту и соблазнению. Но Шильке все равно сожалел, что на дворе не лето. Сейчас прикосновение холодной, словно лед, ладони к коже могло привезти разве что к содроганию и уничтожить нарождающееся настроение.
– И какой он? – спросила Рита.
– О… Никаким образом его невозможно характеризовать в одном предложении.
– Попытайся в нескольких.
– Это тоже сложно, - неожиданно рассмеялся Шильке. – Он необыкновенно наблюдателен. Создается впечатление, что от его внимания не ускользает ни единая мелочь, ни один нюанс, никакой шепот человека, находящегося на расстоянии в несколько метров. Он чрезвычайно точен, что граничит чуть ли не с какой-нибудь манией или навязчивой идеей.
– Как настоящий Шерлок Холмс? Я имею в виду, литературный?