Побег из Фестунг Бреслау
Шрифт:
– Мы как, теряем обувь на бегу или идем нормальным шагом? – спросил капитан.
– Ох, герр лейте… капитану вечно бы шуточки. А тут по-настоящему делается страшно.
– Хмм, не с сегодняшнего же дня, - буркнул тот себе под нос, имея в виду нечто другое.
Но вот настроение в секретариате не походило ни на ужас, ни на панику. Наилучшим определением было бы: истерия. Сам Титц ожидал Шильке в открытых дверях кабинета. Небывало!
– Проходите, герр капитан, - формального обмена любезностями он не ждал. – Прошу.
Как только он закрыл дверь, сразу же начал говорить. Он настолько нервничал, что не мог скрыть дрожи рук.
– Кто-то явно желает затопить наш старый броненосец. Причем, без какого-либо прощения.
– Кто именно?
– Из Берлина приехал некий директор. Вроде как бы и гражданский, но это человек самого Мартина Бормана.
– Директор чего?
Титц подошел к столу и поднял листок.
– Мне название этого учреждения ничего не говорит. Но люди, которые знают Бормана, называют этого человека "директором по мокрой работе".
– О-о, тогда и вправду что-то должно происходить. И как его зовут?
– Колья Кирьхофф [27] .
– Звучит как "Коля Кирьхов". Это русский?
– Не советую так шутить, - отреагировал Титц.
Шильке кивнул и вовремя сдержался, потому что уже хотел сказать: "А может Миша Борман тоже русский?". Похоже, его неправильно бы поняли.
– Он приехал к нам прояснить по делу тех убийств, связанных с сохранением произведений искусств. Вы хоть что-нибудь там сделали?
27
Kolja Kirchoff
– Прочитал бумаги. Все это чушь.
– Каждый знает, что чушь. Но раз делом заинтересовался сам Борман, то полетят наши головы.
Все время одна и та же ситуация. Мир идет к концу, Рейх съеживается до все более и более мелких фрагментов, мы видим крах германской цивилизации, а они все время о своем. Борьба за кресла и привилегии в царстве теней. Ведь чего этот тип боится? Как полковника абвера его никогда не отошлют на передовую, не сунут винтовку в руки и не отправят в окоп. И ведь ничего он такого не сделал, чтобы опасаться расстрела. Не лучше ли дождаться конца войны в семейной вилле, а пришедшим потом арестовывать его союзникам предъявить бумагу, что его отправили в отставку, "поскольку противостоял"? Нет. Старый броненосец тонет, но гораздо более важно место на заливаемом водой капитанском мостике, а не место в спасательной шлюпке. Шильке никак не мог этого понять.
– Не обязательно. И чего этот директор хочет?
– Он желает с нами встретиться. Собственно говоря, он вызвал нас, причем срочно, в гостиницу "Монополь", - ответил полковник.
Ага, значит, даже "в срочном порядке". Стало ясно, откуда у секретарши взялся этот оборот.
– Когда?
– Сегодня. Сейчас.
Шильке кивнул.
– Могу ли я воспользоваться вашим селектором, герр полковник?
– Да, конечно, - прозвучал короткий ответ.
Шильке соединился с караульной.
– Хайни там есть? – спросил он, услышав незнакомый мальчишеский голос.
– Так точно.
– Давай его сюда.
Его личный ординарец, похоже, уже готовился покинуть ряды вестовых, потому что его должны были искать добрую минуту.
– Так точно! – рявкнуло в динамике вопреки уставу. – Докладываю…
– Хватит, хватит. Слушай, Хайни. Для тебя имеется новая секретная миссия.
Восхищенный вздох должно было вызвать у остальных мальчишек тотальную зависть.
– Так точно?
– Возьми машину и немедленно езжай под гостиницу "Монополь".
– Но, герр капитан… Даже не знаю, удастся ли мне получить какую-нибудь.
– Бери какой-нибудь из служебных автомобилей герра полковника. И пускай выдают без долгих разговоров, сейчас у них будет письменный приказ. Это секретная миссия!
– Есть!!!
Титц с признанием покачал головой. Он тоже видел перед собой парнишку, который чуть ли не лопался от гордости, тем более, перед лицами слушающих его коллег.
– Езжай под "Монополь" и найди машину или машины директора Кольи Кирьхоффа. Скорее всего, это русский агент.
Полковник только тяжело вздохнул и всплеснул руками. Но он прекрасно понимал, что подобный способ мотивации парня должен был сработать.
– Убить его? – спросил Хайни совершенно серьезным тоном, а Титц – хотя и был весь на нервах – едва не расхохотался. Он тоже представил мины приятелей парня, еще недавно бывшего посыльным.
– Пока что – нет. Повторяю: пока еще нет. Подружись с его водителями и вытяни от них все. Как они ехали, что случилось в дороге, узнай про их жизни, запиши регистрационные номера машин. Узнай, что говорил этот русский агент во время поездки. Нас интересует все. Любая мелось. Все напишешь на листочке, который незаметно передашь мне, когдя я туда приеду. Все понял?
– Так точно, герр капитан!
– Выполняй.
– Есть!
Титц снова тяжело вздохнул.
– У вас просто дар мотивировать людей. Этот парнишка за вами пойдет в огонь и в воду.
– Стараюсь, герр полковник. – На сей раз Шильке поднял телефонную трубку и набрал номер. – Крипо? Соедините с Ритой Менцель, архив. Срочно!
Ожидая соединения, он поднял со столешницы письмо от директора из Берлина, глянул на подпись.
– Колья Кирьхофф, - буркнул он под нос. – Ведь наверняка же русский.
Титц прикрыл лицо. Но он тоже – вроде как – успокоился.
Гостиница "Монополь", пускай и построенная под конец девятнадцатого века, все еще был одним из наиболее элегантных зданий города. Его возвели на месте старинного кладбища и монастыря, впоследствии перестроенного в тюрьму. В тридцать седьмом году над главным входом пристроили портик, специально для того, чтобы оттуда мог выступать Адольф Гитлер. Замечательное соединение, фокусирующееся в этом месте: трупы, монахи, преступники и, наконец, фюрер. Все в одном. Кстати, а вот интересно, что вождь сделал с евреями, которые за шестьсот тысяч выкупили эту территорию, чтобы возвести на нем именно гостиницу и универсальный магазин. Наверняка, так же, как и ближайший замечательный универсальный магазин Вертхайма его перехватила компания "Аваг", а предыдущих владельцев отослали в лагерь. Но, возможно, они успели сбежать? Не важно. Но Шильке задумался вот над чем: а вот интересно, было хоть что-нибудь в центре Бреслау построено на земле, которая ранее не была бы кладбищем. Забавно, поскольку у поляков, которые заберут этот город себе, появится гораздо большая проблема. Результат боев за Фестунг Бреслау, возможность которых легко предвидеть, может быть таким, что после войны лопату вообще нельзя будет где-либо воткнуть, чтобы не повстречать чью-либо могилу. Весь город выстроен на кладбище. Подобного не выдумал бы никто из американских творцов романов ужасов.