Побочное действие
Шрифт:
Глава 10
В этот раз невесомости не было. Никакого парения в пустоте, никаких грёз с блужданием по белым коридорам. Отец не показал свою холёную физиономию, не кривил холодно губы, говоря о долгах и подчинении. Не являлся даже Лэнс, не смотрел печально и ласково, не касался ладоней и запястий мягко и успокаивающе, как когда-то в госпитале. Наверно знал: помочь сестре сейчас не сумеет даже он. Или просто обессилел помогать, да и что может в таком положении бесплотный дух? Или вовсе плод сумасшедшего воображения, что возвращается снова и снова, каждый раз давая ложную надежду.
Нет, сейчас всё было иначе. Подсознание отключилось, осталось только тело вместе с удивительно чётким ощущением точек верха и низа. Между этими точками непрерывно растягивало позвоночник и суставы, частью влекло к земле, а задранные куда-то плечи сковывали грудную клетку, заставляя делать короткие недовдохи, причиняющие боль. Существование такой штуки, как руки, угадывалось с трудом. Больше ничего, разрозненные вспышки. Плюс темнота, деревянное онемение и жажда, обращённая, кажется, в космический абсолют. Да, ещё звуки — как скребущие по стеклу железные когти, то ли извне, то ли в голове – не разобрать. И не пошевелиться – только губы раздутые облизнуть, распухшим же языком…
Мэл и облизнула – маска, заменяющая лицо, болезненно шевельнулась, потревожив почти чужие мышцы и стянутую кожу. Слух резануло шорохом, оглушительным, как будто рядом с его источником не вовремя врубили чувствительный микрофон и мощный динамик, а потом… Нет, пару капель удалось проглотить, но вода ударила слишком сильно, опрокинув назад голову на ватной шее. Ноги, кажется, едва касались земли, и Мэл чуть не вывихнула плечевые суставы, пытаясь не захлебнуться. Всё-таки захлебнулась, закашлялась, чувствуя, как с каждым вдохом душат застрявшие в гортани отвратительно тёплые капли, захрипела.
– Как водичка, сестрица? — вкрадчиво прошелестело прямо над ухом. Кожу обожгло горячим дыханием, и Мэл вскинулась резко, не открывая глаз, как напуганная слепая кошка — как, ну как можно было не почувствовать? Что он здесь, рядом — главный исконный враг, предводитель бандитов. Толку вот не было в этом никакого. Восприятие бессильно тыкалось в стену, ловя какие-то ненужные обрывки, а остальное…
– Что, блядь, думала сбежать так легко? Думала, какой этот ёбаный дикарь трус, – продолжал он тем временем. Слова звучали сыпучим песком на ветру, вызывая болючее нытьё в сжатых челюстях и желание сглотнуть мерзкий привкус сколотой с зубов эмали. Гримасу, конечно, тут же заметили, и голос взвился, завибрировал в драматическом напряжении:
— Что скривилась? Что-то не нравится? Тебе, блядь, что-то не нравится, нахуй? Не строй из себя святошу. Ты слышала, блядь? Слышала, сука ёбаная! Это просто… равный обмен. – Крик затух так же внезапно, как и начался, оборвался удовлетворённым выдохом. — Да, ничего личного. И я еще милосерден к тебе. Не видишь, блядь, как я милосерден?..
Мэл вдруг сделалось смешно, но смешок ударил по диафрагме так, что внутри всё скрутилось от спазма. Веки разлепились сами собой, как будто для того, чтобы можно было взглянуть в лицо «милосердию». «Милосердие» то ли ухмылялось, то ли хищно щерилось, выпучив звериные светло-карие глаза, в которых почти ничего не отражалось. Только какие-то чёрные пятна да неясные тени.
— Пошёл ты… – выдохнула Мэл беззвучно – всё, на что оказались способны сдавленные лёгкие. Глотку обожгло выбросом желчи, а губы смочило стёкшими по щекам каплями воды с чётким привкусом гари. От недостатка кислорода мир вокруг вращался медленно и причудливо: полумрак, размазанные пятна солнца на зелёном, облезлые кривые доски с висящим на них красным, в прорехах, полотнищем. На месте оставалась только рожа впереди, да в светло-карих глазах наконец промелькнуло какое-то выражение.
– - Ты что-то сказала, стерва? Или я ослышался? Фрэнки, это ты рыгнул, или эта мразь что-то сказала? – театрально бросил он куда-то через плечо. Тут же придвинулся ближе, буквально нос к носу, заставляя до этого момента молчаливое восприятие Мэл прогибаться от волн… ненависти? Похоже на то, плюс что-то ещё, от чего затылок чуть не взорвался. А враг вдруг вцепился в воротник комбинезона, с удивительной ловкостью ухватился за незнакомой конструкции застёжку, рванул её вниз, обнажая горло и ключицы. Застыл на пару секунд, чтобы с кривой плотоядной ухмылкой окинуть пленницу взглядом – Мэл с трудом сдержалась, чтобы снова не начать трепыхаться, причиняя себе вред. Замерла, сузила глаза. Нужно дышать ровнее. Нужно постараться… сконцентрироваться…
– Хе-хе, ну что, сестрица, силенок не хватает? Ведьма ёбаная, думала, всегда сможешь душить людей мановением руки? – гадкий голос ввинтился в сознание как сквозь плотный слой тепловой изоляции. Диким визгом и скрипом заложило уши; с волос за шиворот, мерзко щекоча разгорячённую кожу, дорожками стекала вода. И – ничего. Никакого привычного «провала» в другой слой реальности, из которого можно управлять «проводками» и электрическими сигналами чужого тела. Только слабый фон, зыбкие призраки – не ухватишься, проскальзывают меж пальцев.
– А если соберу? – пробормотала Мэл невпопад, раскачиваясь, как на качелях, на стягивающей руки верёвке. И ведь казалось же: вот-вот силы найдутся, стоит только найти некую точку опоры, и тогда…
– Ну попробуй-попробуй. Только говорить здесь буду я, слышала, блядь? Не-не, непостижимая хрень! Ты всё ещё веришь, будто имеешь здесь право голоса? Ты, сука, никто! Даже не вещь… – Под конец голос врага куда-то уплыл, а последние слова смыло шелестом воды – Мэл едва успела задержать дыхание. Отчётливо завоняло болотом, покрытый сажей материал комбинезона плохо пропускал такое количество влаги и моментально прилип к телу, но времени насладиться ощущениями никто не дал.
Сквозь склеенные ресницы получилось заметить два слишком знакомых электрических зажима-«крокодила», и даже провода в красной и чёрной оболочках. Ещё, мельком – мерзкую ухмылку и чёртовы перемотанные пластырем пальцы. Мэл только скривилась в ответ скорее на мгновенную пустоту, возникшую под рёбрами ледяным провалом, и тут зажимы коснулись подключичных впадин.
Стекающая по коже вода многократно усилила разряд – дикий по силе удар сотряс разом всё тело, грозя отделить друг от друга растянутые позвонки, повыдёргивать суставы, разорвать жилы. Мэл не сумела даже вскрикнуть, только взвизгнула коротко и тут же захрипела, дёргаясь, как рыба на крючке.