Побочное действие
Шрифт:
– Да, миноискатель, хер с ним, – в напряжении онемели даже губы, но Мэл заставила их шевелиться, уставившись в ненавистное лицо. Тут же, пользуясь секундным затишьем, выпалила: – Я не стану душить твоих… уёбков, если они отпустят… эту дуру!
Она сделала паузу, только чтобы схватить ртом немного воздуха. Потом заговорила снова, срываясь на крик и шипение, совсем как Ваас. Тот, кажется, опешил, застыл, раскачиваясь, в свете прожектора, расплывающемся перед глазами какими-то туманными клочьями, то пронзительно-белыми, то красноватыми. А Мэл говорила, разрывая слова, проглатывая окончания:
– …идиотке и так… досталось. Ну выебут они её… скопом, и что дальше? Порвут там всё, заразой наградят – хрен… бы с ним. Только умом же… совсем двинется! Будет с…идеть, как ебучий овощ на грядке, слюни пускать, с…рать-ссать под себя. Так какого хуя…
Ваас всё ещё молчал. Свет бил ему в затылок, отчего смуглое лицо с резкими чертами выглядело высеченным из куска тёмного валуна – ни дать ни взять идол в зарослях, с влагой, стекающей по каменному лбу. Только тонкие губы медленно расплывались в широкой ухмылке, будто у сытого варана, согретого солнцем.
– Кому она такая будет нужна? Тебе?! Или Хойту?! – резко подвела итог Мэл. Точно добавила последним словам прежнего льда, который давеча так пришёлся по душе боссу. Ваас же всматривался в неё, как хищник в кусок мяса, медленно качал головой, а свет отражался от его глаз мерцающими призрачными огнями. Наконец медленно поднял руку и шумно поскрёб ногтями щетину на затылке. Потом усмехнулся, удовлетворённо крякнув.
– Смотри-ка, а остров тебя поглощает… – Мат в исполнении «добычи», кажется, доставил главарю особое удовольствие. По крайней мере, щурился он совершенно по-кошачьи, шаря взглядом по пространству аванпоста. Тающие в полутьме за забором пальмы, густые кустарники и древесная поросль, казалось, вторили каждому слову Вааса. В ответ он принюхивался, тянул в себя душный воздух, так или иначе для него родной. «Чёртов дикарь!» – мысленно проворчала Мэл. Такое глупое и смешное ругательство в сравнении с тем, что она тут наговорила. За спиной всё хрипел пират, точно и ему встала поперёк горла эта адова смесь из резинового чада, свиного жира, каплющего с решётки в огонь, и цветочно-травяной сладости. Задыхался, но не умирал; Мэл не дала бы ему умереть, не сейчас, пока он может быть полезен.
– Поглощает тебя остров. – Главарь осклабился, смакуя каждое слово… догадки? Да ну к чёрту, только чего же он тогда буквально лопается от самодовольства? – Такая, значит, ты милосердная и добрая, понимаешь толк в делах. Но знаешь… если уж так печёшься о жизни этой бляди, советую тебе быть со мной… хе-хе… поласковее. Может, тогда я велю своим уродам поразвлечься со шлюхами из Бэдтауна.
В чьём-то воспалённом мозгу мелькнуло что-то вроде обшарпанного городишки на высоком речном берегу: соломенные крыши, сложенные из чего попало стены, извилистое вонючее подобие улицы. Мэл оборвала видение: скорченная в траве девчонка всхлипывала уже в голос, не скрываясь. Кажется, без конца утирала разбитые в кровь губы и безотчётно трогала заплывающее синевой веко. На всё это легко было не смотреть, делать вид, что не слышишь, если бы чужие рыдания не выворачивали наружу нутро. На блокировку не хватало сил, они утекали в контроль над бьющимся в судорогах бандитом, или прямиком в чёрный провал кривой ухмылки Вааса. Этот кошмар можно прекратить. Она, Мэллори Харт, может это сделать… наверное. Впрочем, Мэллори тут скорее всего нет – только ведьма, «миноискатель», чёрт знает кто ещё.
– Поласковее, значит… теперь это так называется. Хорошо, допустим, я согласна.
– Как легко тебя сделать сговорчивой. – Ваас заухмылялся совсем уж гадко, довольное урчание клокотало в его горле, довершая сходство с коренастым ящером, глотающим кровь из свежего прокуса на теле жертвы. – Может, откажешься и от острова Хойта, скажем, если я подарю тебе личную рабыню? Ну, а ты… останешься моим личным злоебучим миноискателем…
Он совсем навис над Мэл, отгородил её от остальных широкими плечами, опершись рукой о ящики. Точно стремился закрыть от света, забрать в чёрную тень, снова окунуть в запахи своего тела. Поглотить и выродить совсем другой. Принявшей такое вот рабство, смирившейся с мыслью спасти от группового надругательства несчастную рыжую дурочку именно таким диким и тошным способом. Мэл и затошнило, пока терпимо, по крайней мере, бунтующий желудок не помешал сощуриться. С почти прежним выражением холодности и цинизма.
– Лестное предложение. Я над ним подумаю.
– Сговорчивая. Все вы сговорчивые бляди, когда находишь грёбаный рычаг, – закивал Ваас задумчиво, будто самому себе, и вдруг рявкнул через плечо: – Эй, мудачьё, ну-ка верните эту суку, откуда взяли! Заебала скулить!
По-хорошему девчонке нужна была первая помощь, но Мэл знала – помогать никто не позволит. Заставила себя принять это, успокоиться, дышать ровнее. Потом вспомнила о своём заложнике, осознав вдруг, что именно в такой роли использовала подчинённого Вааса. Больно куснула себя за губу. Медленно, точно отпуская одну натянутую струну за другой, прервала ментальный контакт.
– Как скажешь, – проговорила сухо, деловым тоном, когда надсадный хрип у забора прекратился. Сипение, с которым пират глотал воздух, слушать уже не стоило – не подох, и ладно. – Так я могу подумать?
– Валяй, подыши, блядь, напоследок, – кивнул главарь снисходительно. С внутренним стоном Мэл до медного привкуса вцепилась зубами в нижнюю губу, слушая непривычно тихое:
– Если еще не поняла: везде – клетка. Да, сука, ёбаные рамки твоего общества. Всего мира… для крыс и собак…
Эти слова отдавались эхом в голове, выгнав всё остальное, когда Мэл покинула отгороженный забором светлый островок аванпоста. За спиной скрипели шаги, под тяжёлыми подошвами похрустывали мелкие камешки, – ну конечно, одну её никто и не отпустил бы, обязательно увязался соглядатай. Тот самый темнокожий наёмник, что ухмылялся, предвкушая, как подопечная снимет в его присутствии комбинезон. Когда это было? Казалось, не иначе как пару лет назад. Очень давно над ней склонялся Бен, дёргал вывихнутое плечо, от боли темнело в глазах. Потом на истоптанном белом песке истекала кровью узкоглазая бритоголовая девочка, что вместо роли шлюхи выбрала обман, автомат и канистру с горючим в тонких руках. Дальше на измазанном красным столе корчился избитый обломок человека, проткнутый, изрезанный изнутри и снаружи. С ножом в затылке падал на обитую железом палубу вечный шпион, запутавшийся в своих же интригах. Ещё был Алвин.
Отпечаток его сознания врезался в память, как ромбы и чёрточки автомобильного следа в почву. Мэл вдруг захотелось нащупать великана-снайпера, ощутить его присутствие, снова взглянуть его глазами. Не важно, на что – на снег или буйную зелень. Нужно было сосредоточиться, но восприятие всё натыкалось на кровь и бред в прокуренных головах пиратов. Слишком далеко. Бесполезно и пусто. Только трава под нажимом ветра тёрлась о шершавую поверхность валуна-исполина, оставленного по левую руку. С той же стороны почти вступила в свои права ночь, яркий пурпур сменялся фиолетовой темнотой, а заброшенный маяк высился чёрной громадиной на фоне неба. Бесполезный разбитый ориентир, который больше никого никуда не вёл. Оставалось только развернуться, и брести по берегу на заход солнца, скрытый холмами и горными пиками.
Звук шагов за спиной терялся в ленивом шёпоте прибоя, но Мэл уловила: сопровождающих стало двое. За миг до того, как её уже в который раз бесцеремонно схватили бы за локоть, развернулась сама, уставившись на Вааса.
– Закури, быстрее додумаешь. – Он с ходу протянул ей зажжённую самокрутку, сразу же окутав приторной травяной вонью. Мэл прищурилась сквозь сизое облако дыма, задержала дыхание, обнимая себя руками в защитном жесте.
– Спасибо, обойдусь… – спохватилась, что говорит чересчур сдавленно и резко, но было поздно. Главарь оскалился, зарычал угрожающе, будто зверь, добыча которого посмела показать зубы: