Побочное действие
Шрифт:
Вернулся воздух, с сипением прорвался сквозь пыльный ком. В ушах щёлкнуло и заверещало, снова щёлкнуло.
– Ну-ну. Кто-то не такой стальной, как хочет казаться? – сквозь плотный шелест в голове пробился голос Алвина. Кажется, снайпер говорил прямо в ухо, овевая дыханием потный висок, но Мэл казалось – все звуки чёрт знает где, далёкая лавина из птичьего ора, рычания зверья, шёпота деревьев и трав, плеска морской волны. В мозгу снова щёлкнуло, больно, будто в черепе образовалась дыра, и совсем рядом явственно затрещал от жара металл бочки, в которой пираты жгли резину. По спине, противно пощипывая кожу, медленно стекала струйка влаги, спускалась всё ниже, заставляя ёжиться. Дышать понемногу становилось легче, и Мэл задышала глубже, чтобы рассеять обморочный туман, как вдруг ощутила ласковое поглаживание на плече.
– Да и не садистка, какой смотрелась поначалу. – Алвин усмехнулся, когда Мэл открыла глаза. Оглядеться не позволил, придвинулся ближе, плотнее сцепляя у неё на пояснице скользнувшие ниже ладони. Мэл сообразила, что сидит на столе, том самом, в который чуть не врезалась головой, и снова уткнулась носом в тёплое мужское плечо.
Никакой приторной «дури», только вездесущая резиновая гарь. Никакой парфюмерии, отдающей едким спиртом, которой несло иногда, к примеру, от Вааса, – только сок зелени из зарослей, где снайпер высматривал цели. Ещё пот – Мэл чуяла в нём отголоски боли, но продолжала вдыхать.
– И стрижёшь неплохо. Откроешь салон красоты «У ведьмы»? – Выдох, на этот раз со смешком, снова обжёг ухо. Перед глазами ещё слегка двоилось, но Мэл знала – упасть ей больше не дадут, и в приливе благодарности вцепилась пальцами в складки ткани на рукавах чёрной формы. К лицу тут же прилип жар, в ответ волной поднялось сопротивление – на кой чёрт эти эмоции, кому они нужны?
– А тут разве в каждой бабе шлюху не видят? Ты сам не воображал всякое, пока Ваас лапал меня в гроте? Ну там… вы вдвоём и я. Так, увиделось мельком, – вырвалось едкое, язвительное. Тут же сделалось стыдно, скулы буквально пылали, а в груди колотилось нервное покашливание. Поэтому Мэл даже ошалела, когда поняла – Алвин смеётся, почти беззвучно и совсем без злости.
– Всё-таки каждый раз подглядывать бывает вредно. Нет, на шлюху ты не похожа. А те мысли… это было случайно.
Нет, он не думал оправдываться, но Мэл поверила без оговорок. Просто случайная фантазия, никаких картинок, надуманных нарочно. Разница на уровне чутья – Ваас такое воображал по-другому. Ваас даже в мыслях окунал в грязь и гниль, в отвращение до тошноты от всех вокруг и самой себя. У Алвина же глаза блестели от ласкового смеха, а лицо больше не казалось ни ледяной маской, ни сплошной застывшей гримасой, восковой и страшной.
– Правильно. Потому что с бандитами я не сплю. – Обычный лёд в голосе дал трещину от прямого взгляда на половине последней фразы. Смех оборвался, мужские руки сомкнулись за спиной у Мэл в плотный замок, а она вдруг поймала себя на диком желании тронуть эти глаза губами. Заставить Алвина прикрыть веки, уже не такие бледные, синюшные, как во время приступа. Касаниями снять остатки усталости, этой давящей, липкой жары и влаги.
– А я и не бандит, – произнёс он очень серьёзно, пожал плечами в удивительно непосредственном жесте: ну вот он я, понимай и принимай, как хочешь. Мэл поняла, совсем смутилась и протянула руку, чтобы сдвинуть с его лба белую прядь. За поднятым деревянным щитом, заменяющим окошку без стёкол ставни, как-то потемнело. То ли кровавое солнце увязло в облаках, то ли вечер вступил наконец в свои права, чтобы в скором времени утащить остров в пурпурно-чёрный живой покров тропической ночи. А может, темноту принёс чей-то гнев, отдалённый, пойманный слишком занятым восприятием, – но в самом деле, мало ли здесь, на этом сумасшедшем клочке суши, причин для гнева?
– Я здесь в поисках Бездны, – ни с того ни с сего, как-то тревожно добавил Алвин. Мэл хотела было спросить, где находится это место, название которого явно следует писать с заглавной буквы, но тут и без того потерявший яркость свет в дверном проёме потемнел совсем. Сознание обожгла чужая ярость, пока молчаливая, пока пальцы цеплялись за чёрные рукава, как за верёвку, брошенную в водоворот.
Мэл успела увидеть, как окаменело лицо Алвина, а губы, которые секунду назад ей до сумасшествия хотелось очертить пальцем по контуру, изогнулись в холодной ухмылке. Замок из рук за спиной разжался, но Мэл уже неплохо чувствовала себя и без опоры. Исходящая от двери злость заражала и распаляла, пока Ваас откровенно наслаждался эффектом от своего появления. За спиной его в предвкушении спектакля маячила парочка пиратов, – Мэл молча выругалась, сообразив – это они всё это время шатались рядом. Чтобы потом привести главаря.
– Я не помешал? – осведомился тот медленно, вкрадчиво, вскидывая брови и морща лоб, отчего казалось – шрам с левой стороны сейчас лопнет. Зальёт свежей кровью сизую щетину на виске, тёмные струйки спустятся на эспаньолку и побелевший в напряжении рот, весь в ожогах от курева. Ваас замолк, секунду-другую, кажется, ожидал ответа, только щурил зеленоватые глаза, всё ещё мутно-стеклянные от той дряни, которой, видно, закинулся в тени штаба.
– Я, блядь, не помешал, нахуй?! – от яростного крика дрогнули хлипкие стены; где-то на территории аванпоста зашлась лаем пиратская псина. А Ваас уже таращился на застывшего столбом Алвина и буквально плевался гневом, как отравой: – Знаешь, Алвин, для живого трупа ты слишком проворный. Увидел экзотическую шмару и сразу к ней? Да, нахуй?! Да? Или вас, отмороженных, тянет друг к другу? Ну давай, расскажи мне, что вы нашли общий язык на фоне жизненных драм… Конечно! Это же так… трогательно! Но кажется ты забыл, что она – миноискатель и моя добыча…
«Только без колкостей. Иначе проблем не оберёмся оба…» – уже привычное мысленное предостережение едва пробилось сквозь Ваасово рычание. О, Мэл уже уяснила: во время подобных вспышек лучше молчать. И молчала, иначе никто не мог предсказать, на кого обрушится бешенство главаря. Обычно на того, кто послабее, как это было с Беном.
Его добыча… Мэл прикусывала и рвала себе губы, чтобы не скалиться в ответ. Вспомнился вдруг выстрел, что расколол череп безвестному пирату, решившему потрогать новое «приобретение» взбалмошного командира. Пуля в этих джунглях вообще могла прилететь с любой стороны, и цель могла отыскать какую угодно.
– Ваас, она ни при чём. – Алвина, казалось, подобные мысли не беспокоили. Он едва заметным жестом указал на Мэл и невозмутимо уставился куда-то мимо, будто свирепость главаря была шуткой. Глаза Вааса сузились, выцепив в пространстве барака замершую у стола Мэл.
– А она уже рассказывала тебе о комплексе? О своей хуевой станции? – зашипел главарь. – Нет? А что же так? Хочет втереться в доверие? Найти себе ёбаного защитника?..
Мэл прикрыла глаза. Кажется, так умел только он: ненавидеть, презирать – и ревновать одновременно. Жечь гневом – и скользить жадным взглядом по плечам, вырезу майки. И говорить – правду, как ни крути. Мучительную до озноба, когда детским защитным жестом обнимаешь себя, вгоняя пальцы в локти, и дрожишь, почти отключившись от всего внешнего. Тоже ненавидишь, себя, конечно, кого же ещё. Ведьма. Снова бросилась помогать, будто помощь могла загладить то, что творилось на станции. Будто такое вообще можно было загладить.
– С тобой я позже разберусь, – прорычал-пообещал Ваас, после того как невозмутимый Алвин упаковал бритву и зеркало, повязал бандану, спрятав под чернотой ткани белизну волос. Даже не взглянув на Мэл, снайпер подхватил винтовку и вслед за главарём убрался из барака. Мэл слышала, как Ваас, через слово матерясь, велел Алвину вместе с частью снайперского отряда взять под контроль какую-то высоту к северу отсюда. Какие-то очередные руины, весь этот чёртов остров был усеян мёртвыми руинами. Потом заворчал мотор машины, увозящей с аванпоста великана-шведа с давешним смуглым напарником, что таскал за собой СВД.