Побочное действие
Шрифт:
***
Этот день наконец заканчивался. Солнце ещё выжигало проплешины на огромных валунах, что отгораживали один из спусков от аванпоста к морю, но лучи уже скользили по самым верхам заборов и нелепых пирамид из бочек. Слепящий свет заливал с западной стороны бараки и крышу-помост приземистого штаба, будто в желании высушить до трещин мёртвую древесину. Но тени деревьев живых уже ложились на почву тёмными отпечатками, длинными и жирными, как дым от горящей резины. Сам же свет всё больше краснел, теряя расплавленную белизну, будто там, на западе, кто-то бесконечно резал ножами небо. Впрочем, всё возможно, раз именно на западе острова располагался пиратский грот. Каждый вечер солнце ускользало в темноту, чтобы умереть там в крови, и каждое утро воскресало, чтобы на новом витке повторить всё снова.
Мэл только усмехнулась криво, болезненно, поймав себя на том, что начинает мыслить какими-то странными категориями – почти как Бен с его суеверным ужасом перед Ваасом. Будто не было где-то там космоса и его законов, измеренных датчиками и сенсорами, проверенных загнанными в компьютер программами и алгоритмами. Зачем космос, зачем программы, если здесь и сейчас есть корявые от воды ботинки, выставленные на просушку, да тяжёлый комок кое-как проглоченной пищи в желудке. Кажется, сухой рыбины, соль от которой до сих пор вязла на зубах, чуть подпорченных фруктов и тепловатой воды. Ох, как сторонились «ведьмы» рядовые пираты, когда Мэл в компании Алвина явилась за «пайком» – это было почти смешно. Впрочем он, кажется, тоже её сторонился, как-то слишком явно. Недаром уже через пару шагов от места, где главарь продолжал последними словами крыть своих вояк за порчу «товара», снайпер чуть скользнул по лицу Мэл мёрзлым взглядом и произнёс чересчур уж громко, отрывисто:
– Только ничего себе не думай. И не пытайся меня задобрить. Я здесь для того, чтобы убивать, остальные меня мало интересуют. Понятно?
– Куда уж яснее. – Мэл тогда только зло потупилась в песок, меся его хлюпающими ботинками. Рядом, кроме Алвина, шагал меднокожий пират – надо же, и этого Мэл тоже не почуяла в лодке. В незнакомце явно, даже на глаз, улавливалась школа великана-шведа: в налёте выправки и дисциплины, аккуратности с оружием – ухоженной СВД. У папы в коллекции тоже была такая винтовка. Даже в мелочах мало что менялось.
Злость обжигала внутренним огнём, даже когда Мэл, полуслепая от зноя и усталости, пристроилась на низком ящике у стены барака. Злость мешала дремать, отбирала возможность хоть как-то восстановить силы, после того как их тянули из тела настойчиво и жадно, требуя всё новых и новых ресурсов, словно они были бесконечны. Сквозь полуприкрытые ресницы Мэл безучастно наблюдала, как в звериную клетку, что снова как нарочно пустовала, затолкали девчонку. Пираты непрерывно матерились, утирали с разбитых рож кровавую юшку и пошатывались, оставляя на покорной пленнице лишние синяки.
«Лучше бы её акулы сожрали. Ей же лучше…» – упрямо заладил кто-то в голове, не давая провалиться в сон. Потом ещё явился Ваас – от его злости, всё такой же непонятной, спутанной, сразу же запекло в глотке. Главарь хлопнул красной выщербленной дверью, скрываясь, как в логове, в штабе, откуда на все лады шипела рация. Потом вроде угомонился – Мэл разорвала вялую связь, когда уловила новое пламя, бегущее на этот раз прямо по чужим венам.
«Обычного курева уже мало…» – Мэл облизнула губы, совсем сухие, словно их тоже опалило изнутри. Тело налилось тяжестью и подниматься, а тем более брести к бочке с водой просто отказывалось. Зато взгляд сам собой упал на Алвина, отыскав того в тени. Внутри постройки, на плоской крыше которой красовалась выцветшая вывеска.
«Как он со всем этим справляется?»
Швед был трезв, как стёклышко, и деловитыми движениями прилаживал на столе небольшое зеркало на подставке. Потом открыл ставни, обнажив зияющий без стекла проём, – пространство барака тут же расчертили солнечные лучи. Стянул бандану с причудливо выстриженной головы, положил рядом с блестящим на столешнице лезвием.
«Причёской заняться решил, аккуратист», – злость больно кольнула Мэл прямо под сердцем, потом исчезла, оставив тоскливое нытьё. Тут все одинаковые, в одних и тех же условиях – или жертвы, или звери, или живое оружие. И пираты, и снайперы, и даже ненормальный гибрид ведьмы с артиллеристом. Считать иначе – обманывать себя. Искать опору, которой нет и не будет.
Глава 24
— Позволь…
Мэл не помнила, как её занесло в этот барак. Как она пересекла разлинеенное предвечерними тенями солнечное пространство в центре аванпоста, как ступила в дверной проём. Как коснулась пальцев, судорожно сведённых на ручке опасной бритвы. Попыталась их разжать, шепча еле слышно, мягко:
– …я помогу.
Кажется, сначала она всё-таки задремала. Усталость взяла своё, вытянула по капле силы, взамен придавила влажной тяжестью жары, что не спадала даже к вечеру. Навалилась душная полудрёма… или сначала Алвин всё-таки куда-то отлучился? Мэл вроде бы видела сквозь ссохшиеся ресницы, как снайпер отходил, прихватив винтовку, с которой, очевидно, не расставался никогда. А вот что было потом?
Потом явился отец, он шёл по бесконечному белому коридору, скользя ладонями по знакомым стенам, светящимся изнутри. Харт-старший улыбался застывшей мёртвой улыбкой, склонив голову так, будто шея у него была свёрнута, но он всё брёл и брёл, чертя пальцами на гладкой первозданной белизне кровавые полосы. Иногда останавливался, приглашающе кивал Мэл, мол, пойдём, я покажу тебе всё, что будет твоим.
Мэл хорошо помнила, как коридор наконец закончился, упёрся в сомкнутые дверные створки, на которых фосфорически зеленела маркировка «Сектор В». За мутными окошками на самом верху дверей тревожно пульсировал красный отблеск аварийки. Отец сделал ещё один приглашающий жест, заторможенный, но широкий, так и не пошевелив кривой шеей и скользнув вокруг бессмысленными глазами утопленника.
– Это всё твоё, моя принцесса, – бесцветный голос Харта слился с шипением створок.
Лабораторию алым туманом заполняли гарь, пар и липкая химическая вонь от противопожарной смеси. Мэл подумала, что сейчас как раз положено закашляться, но кашля не было. Запах едва касался сознания, точно большая часть его умерла вместе с мозгом и рецепторами. Впереди монотонно, как механизм, шагал отец, раздвигая дымные полотнища своим худощавым телом, затянутым в комбинезон пилота.
– Ты теперь здесь хозяйка, Мэллори. — Впереди рассеялся последний занавес оттенка крови. За ним и была кровь, много крови на осколках стекла и обломках пластика, с щекочущим ноздри мясным запахом. «Резервуар», — вспомнила Мэл часть аппарата, в которой накапливался выкачанный из подопытного источник энергии. Кошмарное устройство, зеница ока для лаборантов, плод идеи о том, что даже человеческое тело может служить чем-то вроде батареи. Длительного аккумулятора, если найти способ медленно расщеплять в нём саму жизнь.