Побочное действие
Шрифт:
Перед глазами вспыхнуло, на этот раз белым днём, что пробивался лучами в обшарпанное помещение, перебирал чёрные волоски на знакомых руках в кожаных браслетах и грязных обмотках. День трогал световыми пятнами вещи на столе, в самом центре которого разложили тонкую бумагу с горкой измельчённой травы. Рядышком, на другом листке, по мановению грязных пальцев тут же появилось что-то вроде пилюли или таблетки. Пурпурной.
– Ласковая… будешь ласковой. Все ласковые под шмалью и ширевом… – бормотал заторможенно хриплый узнаваемый голос.
Тот же голос рыкнул что-то по-звериному над самым ухом, когда хозяин его, не ощутив прежнего ответа на объятия, сдавил Мэл сильнее, вынуждая выгнуть спину дугой и приникнуть к липкой от пота широкой груди. Муть перед глазами снова сгустилась, уже от нехватки воздуха, ослабевшие руки соскользнули с чужой спины в попытке не прижать – оттолкнуть.
Ваас, конечно, не отпустил. Улучшенный обмен веществ быстро выводил из организма отраву, но тяжкая слабость никуда не девалась, – Мэл вырывалась молча, теряя силы, только губы кривила в беззвучной и бесполезной злости. А потом вдруг замерла, застонав, – мозг прошибло чьим-то воплем. Отчаянным, надрывным, Мэл даже не представляла, что мысленно можно так орать. Зато как-то сразу поняла, кому снова нужна её помощь.
Горячие руки прилипали уже к голым ягодицам, вызывая теперь настоящую тряску отвращения. Мэл заставила себя на пару секунд поддаться и расслабиться. Сделала вдох, сгребла в кулаки ярость и концентрацию. Чтобы сквозь серое «нигде» нанести единственный удар по сплетению алых нитей в груди своего врага.
Глава 28
Он казался слишком тяжёлым. Мускулистое поджарое тело грузным мешком придавило Мэл к земле, вдобавок все разом навалились запахи, которые растаяли было в наркотическом дыму. Порох, жжёная резина, пот, курево, перегар и чужая кровь. Брызги, протухшие на жаре, горчащие, давящие глотку спазмами тошноты. Или это на горле лежала тяжкая ладонь — омертвевший свинцовый груз, а в спину будто нарочно впились мелкие камни. Не иначе как пару сотен грёбаных камней, но боль хоть немного отрезвляла.
Нормально. Главное, сама не отрубилась, когда сконцентрировалась во второй раз, едва отсчитав десяток секунд после первого ментального удара. От усилия желудок скрутился болючим комом, вытолкнув вверх по пищеводу жгучую горечь, но Мэл сцепила зубы и не пустила её наружу. Руки Вааса тем временем безнаказанно шарили по телу, с жестоким, липким и жарким давлением оголяя его всё больше. Застёжка на брюках главаря, кажется, уже некоторое время болталась свободно, царапая металлом разгорячённый живот Мэл. Сейчас-сейчас. Только ещё раз нащупать это, почти вслепую – тугой сгусток, где собрались нити энергии, заставляющие сердце врага биться.
Потом он обмяк, а звёзды перед глазами у Мэл разлетелись облаком белых точек. Да ладно, с чего бы? Она ведь и более рослых носила на курсах медицинской подготовки в Академии, а тут вдруг распласталась, как жук под тяжёлым ботинком. Только пульс колотился в голове, а ноги бессильно скребли пятками по песку в поисках опоры. Рычага, чтоб его, иначе придётся испустить дух прямо тут, у костра, на берегу всеми богами забытого острова.
Когда Мэл всё-таки сбросила груз и встала на четвереньки, тёмный мир вокруг перекосился. Покачнулся чуть просевший огонь, надвинулся вплотную, пыхнув в лицо испепеляющим жаром. Она отшатнулась, почти завалилась на бок, чудом удержалась, чуть не наступив на ладонь Вааса. Тот лежал ничком и не шевелился, вогнав в песок скрюченные пальцы.
Мёртв? Мэл постаралась понять это с расстояния, но в глазах в который раз поплыло и померкло. Во рту сделалось совсем горько, желудок ходил ходуном, но прежде чем едкая желчь прорвалась сквозь зубы, Мэл поползла. Вон из светового круга – это место наверняка легко просматривалось с аванпоста. Побоятся ли караульные с двух помостов на крышах стрелять в сторону главаря, – чёрт его знает. Проверять не хотелось совсем, зато воображение услужливо подкидывало картинку, как прошитый пулями пляж взрывается фонтанчиками песка. Пошли они! Пошли они все, сволочи!..
У границы темноты и света Мэл попыталась привстать. Сделала шаг на полусогнутых, тут же чуть не подвернула ногу, запутавшись в каком-то тряпье. Упала на колени. Желудок совсем скрутило, выталкивая на островок жёсткой береговой травы жгучую массу с непереваренными кусочками съеденного днём. По рвотным толчкам можно было считать время – совсем недолго, но достаточно, чтобы выставленные для опоры локти начали разъезжаться от слабости. Наконец приступ улёгся; Мэл старалась дышать глубже, но выходили только рваные всхлипы, и даже их вдруг заглушил дикий выкрик прямо в мозгу:
— Нет, нет, пожалуйста! Не надо, прошу! — казалось, череп затрещал по швам. Перед глазами вместо береговых камней запрыгала тускло освещённая внутренность барака: размытые рыжие всполохи, загустевшие тени по углам. Потом на лицо надвинулась драная поверхность чего-то, похожего на древний матрац, прямо под носом на старое пятно уже падали густые бурые капли.
— … брыкаешься, дрянь! – прорычали над ухом. Надавили на затылок, заставляя вдыхать сырую пыль и труху. Мэл тряхнула головой, разрывая контакт. Прежде чем подняться, нечувствительными пальцами зацепила тряпку, о которую запнулась. Вытерла ею лицо, попутно узнав свою майку, вернее, обрывки, отброшенные сюда не иначе как Ваасом. Поспешно, с ползущим по коже холодом оглянулась на главаря, – тот всё так же не подавал признаков жизни. Шагнула вперёд, во мрак, «мёртвую зону» для прожекторов с аванпоста и пламени костра, — чересчур уж быстро, забыв проверить одежду. Расстёгнутые штаны подхватила каким-то чудом, верхняя пуговица на ширинке совсем разболталась, и Мэл поблагодарила, что всего их три. Одёрнула топ, задранный до горла, пошатнулась, чувствуя, как текут по телу целые ручьи пота, холодные, хоть в душном воздухе не было ни капли прохлады.
Впереди клубилась темнота, прожекторы едва добивали до этого места, скользя поверх забора по огромным валунам. Пьяно шатаясь, Мэл побрела то ли на свет, то ли на отчаянные крики о помощи.
– Нет! Пожалуйста! — новый вопль совсем ослепил, а ватные ноги сами нашли в чернильном мраке преграду. Тут вилась протоптанная от берега к аванпосту тропа, и наёмник, когда Ваас приказал ему убираться, не стал уходить по ней далеко. Устроил себе импровизированный кинозал, пялился из темноты в освещённое костром пространство, представляя себя на месте главаря. Смаковал возбуждение, и даже не опомнился, когда сердце заколотилось вдруг слишком сильно, а потом лопнуло, выбросив сквозь разорванную мышцу кровь. Быстрая, почти милосердная смерть, расслабление, — только к продирающим горло запахам синтетики в экипировке примешивался кисло-едкий запах испражнений. «Оружие, у наёмника есть оружие, – твердила Мэл мысленно, заглушая вопли о помощи, каждый из которых, казалось, вызывал в мозгу мини-взрыв. – Держись, ещё немного…»
Наконец пальцы нащупали в темноте что-то вроде плечевого оружейного ремня. При падении наёмник придавил пистолет-пулемёт собой, и пришлось хорошенько упереться ногами, чтобы столкнуть погрузневшее тело. Да, это было оружие -- Мэл вцепилась в него изо всех сил, как в последнюю надежду. Ментальная защита тряслась и прогибалась от чужой паники, но ещё несколько секунд потребовалось на то, чтобы обшарить разгрузку вояки в поисках патронов. Вот они, длинные карманы под грудью. Ощупью, обдирая пальцы и ломая отросшие ногти, Мэл выдернула запасной магазин. Пригодилась бы ещё парочка, а ещё лучше было разжиться виденным накануне глушителем, но всё говорило: времени копошиться в темноте нет.