Почти любовь, почти падение
Шрифт:
– Хватит - на что?
– не поняла Пушкарёва.
– Чтобы "НикаМода" не исчезла так же, как и появилась. Жалко ведь.
– И что мы будем с ней делать?
– Не знаю, но придумаем. Уж мы-то придумаем, Кать!
Она молчала, не зная, что ему ответить. Потом неопределённо ответила:
– Посмотрим. Когда пойму, что... пора, тогда и будем думать.
– Пора?
– Что уходить пора.
– У меня такое чувство, что тебе не терпится оттуда сбежать. Я прав?
Пушкарёва только плечом дёрнула и отвернулась. Но Зорькин всё равно спросил:
– Кать, что происходит?
– Я устала, - призналась она.
– Устала врать. Я хочу, чтобы всё закончилось.
В эти выходные ей везде было
Первый раз в жизни целый день провела в торговом центре. Сидела в кафе, чай пила и на людей смотрела. Суета вокруг отвлекала, при этом не нужно было ни с кем разговаривать и объяснять, что с ней происходит. Молчала, по сторонам поглядывала, и пыталась уложить в своём сознании мысль, что в жизни много всего удивительного и интересного, помимо Андрея Жданова и "Зималетто". И если она этого лишится, то жизнь не станет пустой. Жизнь вон она какая, суматошная. Интересная, наверное. А она этого никогда не замечала. Никогда. То учёба, то работа.
Этажом ниже располагался магазин "Зималетто". Катя перед витриной постояла, через стекло понаблюдала за покупателями и продавцами, потом взяла со специальной подставки каталог новой коллекции. Пролистала, хотя прекрасно знала, как выглядит каждая страница. Пару секунд смотрела на фотографию Андрея, но затем каталог закрыла и вернула на место. И быстрым шагом пошла прочь. Опять "Зималетто", опять Андрей...
– Вам чем-нибудь помочь?
Катя ещё раз на вывеску салона красоты взглянула и перевела взгляд на девушку, что к ней обратилась. Засомневалась, стоит ли отвечать. Неприятный опыт посещения стилиста у неё уже был, но тогда стимул был другой. Ей хотелось быть красивой, для Андрея же, но получилось просто ужасно, вот только поняла она это не сразу. А сейчас... Сейчас ситуация другая. Сейчас: чем хуже, тем лучше. Пусть с ней снова сотворят нечто невообразимое, чтобы завтра Жданов её увидел, и даже поцеловать не захотел. Больше никогда.
– Сделайте со мной что-нибудь, - негромко проговорила она, присаживаясь в удобное кресло.
Девушка разглядывала её, потом заметно призадумалась.
– Но у вас есть какие-то пожелания? Какой вы хотите себя видеть?
Пушкарёва сняла очки, мир сразу стал видеться мутно. Что ей в данный момент и требовалось.
– Всё равно.
Всё равно, так всё равно. Она так и не надела очки, и за мастером не наблюдала. Что там с ней делают, хоть на лысо пусть стригут. Мысленно хмыкнула. Это было бы оригинально. Прийти завтра в "Зималетто" и поразить всех... Хотя, ей этому учиться не надо, она и так - поразительна в своей естественности. Куда уж дальше? Но на лысо её стричь не стали, голову мыли, что-то, правда, подстригли, но, кажется, совсем немного, потом чем-то мазали волосы, на что-то накручивали её не такие уж длинные пряди. Тянули их то в одну сторону, то в другую, и никаких вопросов больше не задавали. Катя сидела, укрытая широким пеньюаром, словно спрятанная ото всех, на голове странный колпак, очки далеко, а она сидела и думала: что же ей всё-таки делать со своей жизнью. Пришло понимание, что переломный момент наступает не только для "Зималетто", но и для неё. Нужно срочно решать, что делать со своим будущим. Куда двигаться дальше?
Спустя пару часов эти мысли её оставили. Стояла перед зеркалом и на себя смотрела. Рядом девушка, которая занималась её "преображением", стоит и улыбается. Видимо, похвалы ждёт.
– Что скажете? По-моему, вам очень идёт.
Пушкарёва не ответила, продолжая себя разглядывать. Даже очки поправила, словно боясь, что они реальность искажают. Голову повернула сначала в одну сторону, потом в другую, подбородок вздёрнула. И нервно кашлянула. Признаться, подобного она не ожидала. Ничего феерического или поражающего воображения, никаких залаченных прядей, торчащих во все стороны, ничего агрессивного и ультрамодного. Подстригли немного, почти незаметно, подкрасили и волосы теперь не прямые, а волнистые. Блестят и лежат совершенно естественно, сразу и не скажешь, что на укладку много времени ушло. Катя головой слегка тряхнула, а локоны упруго подпрыгнули и легли на прежнее место. Интересно.
– Спасибо, - проговорила она, не отрывая от себя взгляда.
– Но вам нравится?
– упорствовала девушка.
Пришлось кивнуть.
– Нравится.
– И уже более искренне: - Я не ожидала, честно.
– Очень хорошо, что нравится. Теперь даже ваши очки смотрятся по-другому. Кокетливо как-то.
Катя очки на носу снова поправила, к себе продолжая приглядываться. Правда, никакой радости из-за успешной в этот раз попытки изменить внешность, не испытывала, внутри лишь настороженность.
– Приходите к нам ещё, - сказали ей напоследок.
Катя расплатилась, выложив просто астрономическую сумму на её взгляд, быстро кивнула в знак благодарности и едва ли не бегом, кинулась искать туалет. С кем-то столкнулась в дверях, извинилась и вот через секунду оказалась у зеркала. Поначалу только смотрела на своё отражение, потом поймала себя на мысли, что стоит с открытым ртом. И тут же ужаснулась: как она завтра в таком виде пойдёт на работу?! Дело было не в том, что неожиданно в писаную красавицу превратилась или выглядеть стала странно. Но эта причёска, она вносила некий дисбаланс в её внешность. Раньше она везде была одинаковой, с головы до ног: причёска аккуратная, чтобы ни одного волоска не выбивалось, очки старомодные, но к облику её подходящие, одежда не модная, но удобная и скромная. И в этом Катя видела свою защиту, она всегда знала, какая она, это придавало ей уверенности, понятно было - чего ей стоит ждать, а чего опасаться. А сейчас что? Из зеркала на неё смотрела девушка вроде бы знакомая, в её одежде и в её очках. Но взгляд чужой - изумлённый и испуганный. Волосы темнее, но в то же время ярче стали, а волнистые пряди, которые спокойно лежали на плечах ещё недавно, в салоне, сейчас немного растрепались после её пробежки по коридорам торгового центра и теперь смотрелись едва ли не крутыми кудрями. Одна прядь постоянно падала на щёку, Катя её убирала, но та упрямилась. А ещё лицо казалось чересчур бледным. Вдруг захотелось подкраситься. И одежда на ней теперь смотрелась несколько несуразно. Отливающие лёгкой бронзой кудри, лежали на воротнике её старенького пальто, и всё вместе смотрелось нелепо. Сплошное несоответствие.
А на работе завтра что скажут, когда её увидят? А Андрей что подумает?! Что она из-за него... Соблазняет!
Сумка упала на пол, Катя волосы попыталась собрать в хвост, а потом закрутить в комель. Но волос было просто невероятно много. И маленькие пряди выбивались, вились у щёк, и Пушкарёвой вдруг пришёл на ум образ Наташи Ростовой на первом балу. Вот только этого не хватало!
– Какая же ты дура, - отругала она себя и снова со злостью на своё отражение уставилась.
– Вот что теперь делать?
Кое-как удалось убрать волосы под шапку. Беретку натянула до самых бровей, но голова под ней всё равно теперь казалась несуразно большой. Правда, была ещё надежда, что кудри исчезнут после первого же мытья головы.
– Мама, чем, чем их убрать?!
Елена Александровна стояла рядом, на дочь смотрела, потом руками развела.
– Я не знаю, Катюш. И не понимаю, зачем убирать. Очень мило смотрится. Ты такая... необыкновенная.
Катины руки замерли, несколько прядей вылезли и теперь вились у открытой шеи. На мать обернулась.