Почти любовь, почти падение
Шрифт:
Пушкарёва резко вскинула голову и на подруг посмотрела чуть ли не с ужасом.
– Почему - мой? Он... совсем не мой.
– Как это не твой?
– Амура с Шурой переглянулись и фыркнули от смеха.
– Он тебя уволил, что ли?
Катя непонимающе качнула головой.
– Нет...
– Так значит, твой. Начальник!
– А ты о чём подумала, Катерина?
Она сильно покраснела и отвернулась в сторону.
– Не нужно мне его приглашение, - пробормотала она униженно.
– Девочки, оставьте Катю в покое.
– Таня посмотрела на подруг с укоризной, а когда поняла, что Катя в их сторону не смотрит, ещё и свирепости во взгляд добавила. На самом деле за Катю обиделась. Ведь все вокруг знали, что Катя Пушкарёва в Жданова влюблена, это было настолько очевидно. Но она была их подругой, и говорить об этом, а уж тем более сплетничать, было некрасиво.
В президентский кабинет Катя возвращалась взволнованная и растревоженная разговорами в курилке. Ей очень не нравилось, что все подозревают её в особом отношении к Жданову-младшему. Она ведь, как могла, скрывала это, но все всё равно подозревали, а скорее всего и замечали. Значит, она что-то делает не так. Смотрит на него, что ли, как-то по-особенному? Но уже давно она на людях старается вообще в его сторону ни одного взгляда не кидать. Притворяется, что он ей абсолютно безразличен. Может, слишком старается?
В кабинете шло какое-то незапланированное собрание. Пал Олегыч, Малиновский, даже Урядов, и Андрей, лениво покачивающийся в своём кресле. Её увидел и уставился уж слишком пристально, Катя готова была сквозь землю провалиться. Поздоровалась со всеми, Пал Олегычу коротко улыбнулась, а после поинтересовалась у присутствующих, не нужно ли им чего-нибудь.
Пал Олегыч заверил её, что не нужно, и Пушкарёва в свою каморку шмыгнула.
– Главное, чтобы Милко со своими нервами не пережал, - услышала она голос Романа Дмитрича.
– Ольга Вячеславовна сказала, что он с утра капли пьёт. Нервы успокаивает.
– Да у него нервы, как канаты, - сказал Урядов со смешком.
– Ну, Жора, ты не преувеличивай. Нервы у Милко, может и в порядке, но вдохновение пусть поддерживает. Хоть каплями, хоть чем.
– Гости начнут съезжаться к семи, время ещё есть.
– Время для чего?
– Чтобы вздохнуть. И переодеться надо.
– Волнуешься?
– это уже Пал Олегыч у сына спросил.
– Я всегда перед показом волнуюсь, папа. Это нормально.
– Нормально, я же не спорю. Или врёте, что всё готово? Сейчас суетиться начнёте?
– Всё готово, Пал Олегыч, - заверил его Малиновский.
– Ни суеты, и уж тем более никакого бегства.
– Ну, хорошо.
– У меня ещё дело, - сказал Андрей.
– Встреча назначена.
– Подумал.
– В банке.
– В каком банке?
– переспросил Рома.
Жданов кашлянул.
– В нашем, - веско ответил он.
– Всё в порядке?
– поинтересовался Пал Олегыч, и в голосе проскользнула тревога.
– Всё отлично, папа. Просто... пара рядовых вопросов. Мы с Катей всё решим.
– С Катей?
– на этот раз переспросил Малиновский, а сама Катя за дверью замерла.
А Жданов рассвирепел.
– Вы что всё переспрашиваете? У меня встреча назначена, поеду со своим помощником и всё решу. Через пару часов вернусь. В чём дело?
– Да нет, ни в чём.
– Малиновский странно усмехнулся.
– Обедать с нами не пойдёшь? Мама хотела устроить семейный обед.
– Не могу.
Катя от двери отошла и присела на своё кресло. На самый краешек. От волнения даже во рту пересохло. Она отлично знала, что никакой встречи в банке у них назначено не было.
– Я никуда не поеду, - заявила она, когда Андрей, спустя некоторое время к ней зашёл и попросил собираться.
Жданов в дверях остановился, рукой в косяк упёрся, а посмотрел задумчиво.
– Почему?
– Потому что никакой встречи нет. Ты всё придумал.
– Конечно.
Она головой покачала.
– Не поеду.
– Кать, - его голос показался ей безумно усталым, - у меня всего два часа. Потом начнётся самая нервотрёпка, потом показ, потом родители с Кирой меня обложат со всех сторон. А завтра совет. И я тебя очень прошу... Два часа.
Она кулачки сжала и посмотрела на них. То, что он предлагал, было как-то неправильно, лишено малейшего оттенка романтики и глубины, о которой Катя мечтала в их отношениях. Но он просил и смотрел так, что у неё сердце поневоле быстрее стучать начало, и она встала, пальто взяла, а когда они вдвоём мимо ресепшена шли, даже нашла в себе силы кинуть в сторону Маши лёгкую улыбку.
– Мы вернёмся часа через два-три, - сказал Жданов Тропинкиной.
– Если что - звони на мобильный. Но, Маша, если что серьёзное.
– Хорошо, Андрей Палыч.
– Она кивнула, а Кате рукой махнула, а Пушкарёвой стало нестерпимо стыдно за то, что они всех обманывают.
– Злишься на меня?
– спросил он позже.
– Нет. Просто не знаю, как всё исправить. Мне всё время кажется, что мы попадёмся на чём-то мелком и глупом.
– На поцелуе.
– Жданов её вниз потянул и в губы поцеловал.
– Мы можем на этом попасться, да?
– Если ты будешь продолжать так себя вести.
– Буду. У меня по-другому не получается.
Катя выпрямилась и попыталась с Андрея слезть, но он удержал, и даже одеяло с неё потянул. Разглядывал что-то в ней, вглядывался внимательно, а Катя под его взглядом с ума сходила. Щёки загорелись, и в который раз отругала себя за то, что согласилась к нему приехать. Не жалела, боже упаси, но ругала - и себя, и его. Его особенно за то, что экзамен ей устроил. Шторы в спальне раздёрнул, как только пришли, и тут уже не нужно было думать ни о темноте, ни о включенном свете, солнце в окно светило, и Кате пришлось весьма непросто, но себя преодолела. А Андрей потом шептал ей на ухо о том, какая она молодец, что самая смелая и вообще, он теперь знает, как бороться с её страхами и упрямством.