Почти любовь, почти падение
Шрифт:
– Не время, я не могу.
– С тобой что-то не так.
В кабинете дверь хлопнула, Андрей дёрнулся, а Катя печально улыбнулась.
– Вот именно, - очень тихо проговорила она.
– Убери руки.
Жданов очень странно посмотрел на неё, прежде чем из каморки в кабинет выйти. В дверях задержался, а Катя обернулась, и они глазами встретились. У неё, если честно, мороз по коже пошёл. И виноватой она себя почувствовала, словно это она Жданова обманула, а он сейчас начал что-то подозревать. Катин взгляд остановился на плюшевом коте, розовый нос, казалось, дразнил. Она его с полки сняла, посмотрела в чёрные глаза-пуговицы, сжала мягкую игрушку, а потом сунула в корзину для мусора, и сразу ту ногой под стол задвинула. Вот так. И не думать больше, сосредоточиться на отчёте.
Когда Катя в конференц-зал вошла, все уже были в сборе. Андрей сидел во главе стола, по правую руку от Андрея Малиновский устроился, который встретил Катино появление настороженным взглядом, слева Кира, и Пушкарёва заметила, как она за локоть Андрея держится, со всей трепетностью. Родители Андрея с Милко негромко беседовали, Воропаев кофе пил мелкими глотками и кидал вокруг хищные взгляды. За его спиной Клочкова стояла, с пустым подносом, и, кажется, чего-то ждала. Шура минеральную воду принесла и единственная Кате улыбнулась, но у Пушкарёвой сил на ответную улыбку не хватило. Она перед каждым членом совета директоров папку с отчётом положила, и присела на свободное кресло. Все уже знали, что Андрей каждый раз настаивает на её присутствии. Руки под столом сцепила, потом воды себе налила. Волновалась в этот раз намного сильнее, чем даже в первый. Как бы сказал Зорькин: пора бы уже привыкнуть врать, а она всё краснеет. И Андрей заметил её состояние. Кира его за руку держит, а он исподлобья за ней, Катей, наблюдает. И хмурится.
– Ну что же, начнём, пожалуй?
– Пал Олегыч от разговора с довольным донельзя, после вчерашнего успеха, Милко оторвался, и обвёл всех взглядом.
– Начнём? Возражений нет?
– Нет. Конечно, нет, - улыбнулась Кира. От Андрея, наконец, отодвинулась, и папку с отчётом открыла.
– Катерина Валерьевна, отчёт представите?
Пушкарёва откашлялась и на мгновение с Андреем взглядом встретилась.
– Конечно.
– Да, да, давайте, Катерина Валерьевна, - ожил Воропаев.
– Очень интересно послушать.
– Сашка, не мешай, - одёрнул его Жданов. И Кате кивнул.
– Начинайте, Катя. Мы вас слушаем.
Пока она говорила, ей всё время мешали чужие взгляды. Андрей на неё смотрел, но это-то было для неё понятно, но вот очень не нравилось то, что Малиновский постоянно косился, словно ждал от неё чего-то, не поверил утром, когда она сказала, что ничего на всеобщий суд выносить не станет, а ещё Воропаев смотрел, причём почти неотрывно. Он даже папку с отчётом не потрудился открыть, сидел, в кресле развалившись, и Катю слушал, с большим, надо сказать, интересом.
Катя, когда доклад закончила, ей захотелось закричать от облегчения. Она всех присутствующих за столом взглядом обвела, задержала его на Жданове-старшем, который что-то обдумывал, листая отчёт, на Андрея посмотрела, но тут же испугалась, что кто-нибудь заметит, и глаза в стол опустила.
Маргарита первой рискнула заговорить. Все ещё пару минут молчали: кто-то сам в цифры вчитывался, Милко, например, кофе пил и тоже докладом не интересовался, он листал меню, которое Виктория принесла перед началом совета, думал, что ему на обед заказать, Урядов кончиком карандаша по столу постукивал, правда, тихо, чтобы никому не мешать, а Кира довольно улыбалась, видимо, обрадованная таким положением вещей в компании и женихом гордилась. Предвкушала, как Пал Олегыч Андрея хвалить будет. Даже Рома выглядел успокоившимся, потянулся за стаканом с водой.
– Паша, ну что ты скажешь?
– поинтересовалась Маргарита Рудольфовна, поторапливая мужа и переживая за сына.
– У меня, конечно, есть пара вопросов, нужно будет уточнить, но я думаю, что это мы сделаем позже и наедине. А в основном... Если всё так, как нам Катерина Валерьевна рассказала...
– Он начал улыбаться, но его прервал Александр.
– Вот именно, если Катерина Валерьевна сказала нам правду.
Андрей бросил свою ручку на стол.
– Начинается.
Воропаев вздёрнул брови.
– А что такое? Я не имею права, задать пару вопросов по этому...
– он указательным пальцем по папке постучал, - отчёту?
Жданов-старший взглянул с интересом.
– У тебя есть вопросы?
– Есть.
– Саш, да ты даже папку не открыл, - шикнула на него, но вроде бы с улыбкой, Кира. Поведение и тон брата, её, по всей видимости, обеспокоили.
– Не открыл, потому что мне не интересно, что Андрюша со своими прихлебателями мне врёт. А вопросы у меня действительно есть. К Катерине Валерьевне, если позволите.
– Воропаев на стуле развернулся и на Катю в упор посмотрел.
– Скажите мне, Катя, а как долго вы планировали скрывать тот факт, что "Зималетто" объявлено банкротом?
Повисла тишина, и все смотрели на Пушкарёву. Катя едва удержалась, чтобы не зажмуриться от ужаса. Кажется, её кошмарный сон начинает превращаться в явь. Она с трудом сглотнула и на Андрея посмотрела. Тот сидел, опустив голову, и не смотрел ни на кого.
– Саша, ты что говоришь?
– Пал Олегыч даже со стула приподнялся.
– Правду. Я, между прочим, также отреагировал, Пал Олегыч. Мне знакомый вчера рассказал. И оказывается, в "Финансовом вестнике" уже публикация на этот счёт была. Странно, что раньше никто не узнал, видно, Андрюша очень постарался.
– Андрей, что это значит?
– Кира, как в детстве, за руку его дёрнула, требуя ответа, а Маргарита, так та просто воздух ртом хватала, и сказать ничего не могла.
– Это правда?
Жданову с огромным трудом удалось сделать вдох.
– Это всё не совсем так.
– Не так?
– Воропаев зло хохотнул.
– Если уж начали имущество описывать!..
– Ты заткнёшься или нет?
– Имущество?!
Рома выдвинулся вперёд и рукой взмахнул, словно все проблемы мог таким образом развести.
– Пал Олегыч, послушайте, мы вам всё объясним. Всё не так страшно!
– А этот отчёт?
– Жданов-старший поднялся и папкой потряс.
– Это всё враньё?
– Высшей пробы, - подтвердил Александр, и снова на Катю посмотрел.
– Недаром у Катерины Валерьевны красный диплом!
– Оставь Катю в покое!
Андрей так рыкнул на него, что все, включая Пушкарёву, вздрогнули. Катя расширившимися от ужаса глазами на Жданова смотрела и мысленно умоляла только об одном - чтобы в руках себя держал.