Под чужой личиной
Шрифт:
– Всенепременно, – пронесся позади затихающий голос ветра...
Милый, ты не представляешь, сколько вливаешь в меня сил, разжигая Огонь моей души. Без тебя я перестану пылать и больше никогда не сумею зажечься. Не покидай меня, Эйриш. Останься со мной. Навечно...
Я повернулась к движущемуся на нас войску. Самоубийцы. Вы идете в лапы своей смерти. Вы идете в мои руки. Вы – лишь дрова для моего камина, а разжигать его я научилась давно.
– Лэнд, тряхни их, – бросила я за плечо, и в ответ мне земля содрогнулась, пошла трещинами и волнами, брезгливо (Лэнд иного чувства к людям и их заступникам никогда не
Я отлетела на десяток саженей назад, судорожно цепляясь за дочернее пространство, служащее мне щитом от моего же смертельного пламени. Упала на жесткую землю, ощутимо хрустнув всеми костяшками древнего тела. Выпустила когти, приподнявшись на локте обозревая свою команду. Верную. Неподкупную.
Побледневшая больше обычного Вэйтер, так что лица стало совсем не видно. Кроме непроглядной сини огромных глаз, опушенных длинными ресницами.
Хмурый Лэнд, рефлекторно сжимающий и разжимающий массивные кулаки. Темные глаза почернели от гнева, а тяжеловесное тело налилось устрашающей мощью.
И растворяющийся Эйриш, чье присутствие я уже почти не могу ощутить...
– Ты меня покидаешь? – С горькой обреченностью прошептала я, но он, вопреки всему, ответил:
– Прости. Я не хочу умирать...
И ушел... Не дозваться. Он не вернется. Теперь – никогда.
Сглотнув слезы, я осмелилась посмотреть на эльфов. Нда, Эйриш, ты умеешь уходить в нужное время. Видящие. Полсотни. Они же сомнут нас, как букашек. Даже рук не замарают. Но я не сдамся. Ни за что.
Я соткала из стихийного пламени меч и ринулась в ближний бой. Оставшиеся собратья последовали моему примеру. Глупому, как я поняла спустя несколько ударов сердца, с трудом обороняясь от свистящих лезвий. Эльфы – мастера фехтования, как я могла забыть. Как могла, сломя голову, броситься в свару дерущихся? Как я могла так низко пасть?
Я скрестила свой огненный клинок с узким мечом главного, судя по затейливым рунам на кольчуге, эльфа. Мимоходом подметила темные волосы, стянутые в неровный хвост, смуглую кожу, темные глаза, сделав неутешительный (для меня) вывод, что главнокомандующий хорош собой до невозможности. Хоть и брюнет. Я же сейчас девушка в поиске, нужно подыскивать замену. Но эльф, пожалуй, не слишком подходит. Тем более видящий, с ними проблем не наберешься – ауру затереть сложнее, чем мысли. Нет, не то.
– Ты предал мой народ, – прошипела я ему в лицо, скаля клыки. Остроухий дернулся, как от пощечины. Считает себя виноватым? Как мило. И умереть с чистой совестью поспокойнее будет.
– Ты верно угадал, я – посмертная Повелительница погибшего в пылу схватки с магами Оминоса. Последняя из своего рода. А знаешь ли ты, видящий, – я едко бросила ему в лицо его титул, – что твои сородичи приложили руки к его уничтожению? Месть обуревает мою кровь. Я сгораю от недостижимого желания. Ты знаешь, что со мной сделали, чтобы спасти город? Ты знаешь, на что я пошла ради него?!
Глаза эльфа изменились. Заглянули вглубь. Без спроса. Вынюхивая, вырыскивая...
– Пошел прочь, – я отмахнулась от обжигающего могильным холодом взгляда. Видящего снесло потоком в стену его защитников и заступников, теперь напирающих на меня. Я зарычала, поудобнее перехватывая обжигающую ладонь рукоять. Рубанула наотмашь, случайно задев одного эльфа по плечу, слишком сильно воткнув лезвие в плоть. Остроухий упал, задергавшись в предсмертных конвульсиях, а я резко сожгла его умирающее тело. В чем-то, даже оказав одолжение. Перерубленная артерия еще минуты три давала бы ему жить, забирая крупицы жизненной силы. А я поделилась со Стихиями. И с самой собой.
Главный поднялся. В его глазах плескалась боль. Утраты? Ах, верно, все видящие приходятся друг другу родственниками. Но ведь остроухие не слишком призирают дальних, значит...
– Твой сын поплатился за смерть моей сестры, – предельно четко произнесла я, ступая на шаг назад, где резали глотки простым эльфам мои соратники. – Хочешь заплатить мне за гибель матери?
Видящий вышел. Один на один. Не отводя от меня горящего взгляда. Что ж, сама виновата, надо прежде узнавать родословную отдельно взятого вояки, прежде чем нападать на него с мечом. А то, упаси Двуликая, королевским отпрыском окажется...
– Ты умрешь, тварь, – пообещала он, закручивая первую партию сложных ударов. Я парировала, отступая. Что-то он разошелся, так я с пригорка вниз загремлю в скором времени. А то и выпад пропущу, я так могу.
– От паскуды слышу, – огрызнулась я. Скорее, для формы, нежели действительно желая оскорбить. Эльфы не поддаются на бранные словечки.
Я искала прорехи в его защите, бездумно тыкая в просветы кончиком клинка. Мне достаточно одного прикосновения. Главное – лишить кокон целостности, а там и Стихия мне в помощь.
Я резко ударила, вложив в замах с лиха. Оступилась и позорно открылась. На какой-то миг, но эльфу хватило. Заговоренная сталь, а то и серебро насквозь проткнуло мою грудь, по рукоять войдя в беззащитную плоть...
Земля уткнулась в колени. Я с непониманием и осуждением косилась на торчащий из груди эфес, силясь вздохнуть. Хотя бы напоследок. Видящий потянулся к мечу...
– Оставь... – хрипло вытолкнула я из горла, наполнившегося горячей кровью. Слишком горячей.
Эльф проследил за моим взглядом, меняясь в лице – меч плавился от потока текущей крови, серебристо-алой лужицей растекаясь у моих ног.
– Так это... не миф? – Он попытался дотронуться до меня, но уплотнившаяся аура оттолкнула ладонь, оставив на ней красный оттиск ожога. Я ухмыльнулась:
– А что ты хочешь услышать, видящий? Правду? По типу – перед лицом смерти не лгут? Не обижайся, видящий, но у моей смерти было другое лицо. И будет. Ты знаешь, что я вернусь. Готовься...
Я сглотнула огненный комок, расслабляясь и позволяя Стихии стереть мое тело с лица земли. Но только на время. Ведь я обещала...
ГЛАВА 8.
Я зевнула, зажмуривая левый глаз, попавший под солнечную атаку. Какой-то игривый лучик проскользнул сквозь заводь тяжелых гардин на окнах, силясь меня разбудить. Не на ту напал!
Я перевернулась на живот, зарываясь носом в шелковые подушки. Солнце не мешало, зато дышать стало определенно труднее. Я затаила дыхание, насколько это было возможно, но уже через две минуты, показавшиеся мне часами, я вынырнула из их мягкого объятия за новой порцией воздуха, заодно скинув с себя поднадоевшее одеяло, хоть и тонкое, но создающее ощущение некоего дискомфорта и пленения под оным. С хрустом потянулась на гладких простынях...