Под чужой личиной
Шрифт:
– Кто это был?
– Моя сестра, – остроухий глубоко вздохнул, словно прогоняя дурные мысли. Грустно улыбнулся.
– Что она сказала обо мне?
– С чего ты взяла, что мы говорили о тебе? – Мгновенно насторожился ell.
Я тихонько рассмеялась:
– С того и взяла, что ты схватил меня так, будто меня у тебя собираются украсть. Чуть ребра не переломал, – я шутливо пригрозила ему пальцем. Он сконфуженно скривил губы в неком подобии (больше устрашающем, чем располагающем) однобокой улыбки:
– Прости.
– Ничего. Так о чем вы вели свою высокопарную беседу, едва не переросшую в кулачный бой?
– Она интересовалась, кто ты такая. – Не стал скрытничать Хранитель. Я изогнула бровь в ожидании продолжения темы. – Я сказал, что ты моя невеста. А она посоветовала мне отказаться от этой идеи.
– А зачем в таком тоне?
– Чтоб до меня скорее дошло. Она по-прежнему считает
– Она не далека от истины... – Язвительно вставила я, но эльф моей речи не заметил:
– Лисса старше меня и всю мою сознательную жизнь следит за каждым моим шагом. Куда пойти, с кем общаться, что делать... Мне надоело. Я давно уже взрослый, почти уже служитель Храма, но она по-прежнему контролирует все, что со мною связано!
– За что такая забота?
– Я Старший, и этим все сказано. Последний и Старший.
Я на мгновенье опешила. Не думала, что злокозненный эльф неофициальный глава Совета Старейшин. Древний род, конечно, но как он может быть Старшим?!
Свой последний вопрос я задала вслух. Думала, что он не ответит, но, подумав, Тиар за руку потащил меня в комнату и, поудобнее расположившись на огромной кровати, начал свой рассказ.
– Мой дед потерял своего единственного сына на войне. К тому времени его жена уже не могла позволить себе выносить еще одного ребенка. Пришлось ему бросить любимую и жениться во второй раз. Ждать, веками, пока боги пошлют дитя. Мой отец родился всего восемьсот лет тому назад. И тут вновь возникла ужасающая проблема – в роду стали появляться девочки. Три девочки и ни одного мальчика. Казалось, великий род вот-вот вымрет, но тут на сцене появился я. Меня таскали по магам, ведуньям, пифиям, чтобы уберечь от малейшей козни несносной Судьбы, чтобы, не дай-то боги, не лишить род последней надежды. Потом решили, чтобы я сам смог формировать свою жизнь, влить в меня способности менять Судьбу. Но только свою. Первым делом, я сделал себя служителем Двуликой. Зачем – сам понять не могу. Молодой был, горячий, хотелось приключений. А что, кроме веления Стихии, может их дать? Вскоре понял, разумеется, что подвел себя под монастырь, но было поздно – Судьба выплелась вокруг одного единственного события, перевернув всю мою жизнь. Меня возвели в ранг Старших, поставили позади трона по правую руку Властителя, всучили армию и начали ждать ответных действий. Я не замедлил с оными – сбежал в Ромерию. Что мне понадобилось среди людей, я сам себе до сих пор объяснить не могу. Просто поехал, наплевав на запреты и истошные вопли Лиссы. Обосновался в Крэсе, но долго на месте не усидел, смотавшись в столицу. Познакомился с королем и дал деру от его попытки женить меня на его тринадцатилетней дочери. Только женитьбы мне и не хватало, думал я тогда, путешествуя по окрестностям. Попутный ветер занес меня в Мастерицы. Я уже на ходу придумал отмазку насчет расширения торговых связей. Как ни странно, помогло. И тут я увидел тебя, – Тиар отвлекся от созерцания стены моей комнаты и в упор посмотрел на меня. – Знаешь, таких девушек я никогда не встречал. От тебя веяло жарким огнем, будто бы Двуликая пряталась за тленной оболочкой невинной девочки, за милым личиком, за тонким тельцем. Признаюсь, я был сражен наповал. Мне захотелось сорвать это несчастное кольцо – знак моей принадлежности Fair и бросить его в окно. Не бросил. Оно не снималось, я тянул, как мог, но тщетно. Тогда я решил жениться. Скоре, пока не дал обет. После него, кроме жриц Стихий, мне ни с кем нельзя было бы соединять свою жизнь. Оставалось переписать Судьбу и заручиться твоим согласием. А ты отказала. Мне впервые отказали. Я был сражен вторично. Понял, что такая девушка – единственная в своем роде. Только такая мне и была нужна. Но ты ушла. Я думал, навсегда. Даже не притронулся к полотну Судьбы. Мне определенно дали понять, что я никчемный идиот с типично эгоистическими замашками. Я решил вернуться в Креол. К своему месту у трона, около уха Властителя, нашептывая ему все, что вижу в придворных и союзных послах. Но в Храм не пошел. Объяснил это своей неготовностью распрощаться со свободной жизнью. Сестра поверила – она всегда считала меня непостоянным. И как-то убедила Совет не тащить меня за уши к алтарю Двуликой. Может, сослалась на и без того значительную длину моих ушей, кто знает, – усмехнулся эльф. Я с интересом присмотрелась к его ушам – действительно, длиннее нормы, и как я сразу не заметила. Это что, чтобы лучше слышать? Видящему необходимо иметь не уступающий зоркости слух? – Я начал заниматься делами долины. Налаживал политическую обстановку с Озерным краем, после чего две недели провалялся с воспалением легких – эти прелестницы затащили меня в воду и ни в какую не хотели выпускать, сколько я им не втолковывал, что я-де посол, а не топиться пришел; вампиров посещал, чтобы не пугали ночами дезертиров из Академии, белозубыми тенями выныривая из лесной чащи. Дел невпроворот. И вот на обратной дороге в долину на моем пути возникло рыжеволосое препятствие. Догадываешься, о ком я?
– Догадываюсь. – Осторожно ответила я. И тут же улыбнулась. – И что ты намерен с ним делать?
– Уговорить на скорейшую свадьбу, что ж еще? – Задорно улыбнулся Тиар, послав меланхолию куда подальше. Я и не противилась...
Проснулась я от ощущения, что меня придавили чем-то тяжелым. Так и было – на мне развалился эльф. Не целиком, конечно, а только правая его половина. Рука нахально обвилась вокруг моей талии, голова покоилась в россыпи волос – моих и его, забиваясь в нос, так что неудержимо хотелось чихнуть. Моя левая нога оказалась закрученной по спирали (и как я только так умудрилась?) вокруг бедра остроухого и распутываться отказалась наотрез. Я подергала ее, но к положительному результату это не привело – эльф проснулся.
Наметанным взглядом оценив масштаб разрушений – взбудораженная постель, я, примятая к оной, и разбросанные по комнате вещи (по счастью, только верхние, так что полной обнаженки не получилось), – Тиар немедленно залился красой, сконфуженно пытаясь слезть с меня, но вконец запутавшаяся в витках спирали нога мешала сделать это горделиво и быстренько. Наконец, затекший орган передвижения был галантно отлеплен от бедра и возложен по соседству с парным, а освобожденный бочком-бочком покинул место возможно совершенного преступления. Оставшись в гордом одиночестве, я попыталась воскресить в памяти события прошлого вечера, за которыми последовало такое вот, мягко говоря, странное утро. Ничего предосудительного в наших диалогах я не нашла, как и причины, по которой мы оказались в одной кровати. Как-то не верится, что в собственном фамильном замке у Тиара нет комнаты со спальным местом. Или, по крайней мере, лишнего диванчика. Зачем же ко мне на ночь перебираться? Он так хотел склонить меня к скорой свадьбе? Хм, не припоминаю ни развращения, ни даже предварительного раздевания. Как же я оказалась в тонкой нижней рубашке? Вопрос...
Я выбралась из недр раскуроченной постели, разыскивая вещи. Штаны обнаружились на полу в неподобающе мятом и каком-то пожеванном состоянии. Один сапог взгромоздился на туалетный столик, зависнув на распущенных шнурках в двух локтях от стеклянной столешницы. Второй я, видимо, запиннула под кровать, потому что он нашелся именно там, но пролезть туда не было возможным из-за чрезмерной узости лаза. Полотняная рубашка без вести пропала. То ли ее скомуниздил расчетливый Тиар, то ли она вылетела в распахнутое окно, вместо крыльев используя широкие рукава, но факт оставался фактом – рубашки в комнате не было.
Я сосредоточенно затягивала шнуровку левого сапога (правый до сих пор покоился под каркасом кровати), когда в дверь вежливо постучали. Я остановила процесс одевания, прислушиваясь. Стук повторился.
– Кто там? – На всякий случай спросила я, надеясь, впрочем, что ошиблись дверью.
– Это служанка, – откликнулись за дверью. Тонкий, приятный голосок. – Господин приказал принести вам одежду.
– Входи, – великодушно позволила я, выныривая из-за наполовину содранного полога. Служанкой оказалась молоденькая эльфийка в бледно-голубой форменной юбочке до лодыжек и кофточке с неким подобием корсета, который ей, по-моему, был совершенно не нужен. В руках у нее был довольно объемный сверток, из которого выглядывал край изумрудно-зеленой материи, колыхающейся, казалось, без помощи ветра. А, может, и с помощью – окно я так и не закрыла.
– Что там? – Кивнула я на ношу девушки.
– Платье, – спокойно ответила та, недоумевая, отчего я внезапно подорвалась к истерзанной кровати и бешеным вихрем заметалась по комнате.
Тиар, видимо, не знал, что с платьями у меня разговор короткий – не раздумывая, на помойку, потому что сие одеяние делает меня похоже на монашку, или (что чаще) человекообразную вешалку. Красоты в этом мало, так что я предпочитала, предпочитаю и буду предпочитать платьям любую другую одежду, хоть бы даже грязную, рваную и измятую до неприличности. Менее броскую, но более подходящую мне.
– Вам... не нравится? Но вы же еще не посмотрели, – приуныла эльфийка.
– Тут и смотреть-то нечего. Унеси подальше, с глаз моих долой. А лучше – выбрось, или нищенке какой отдай. Ясно?
– Ну, посмотрите хотя бы! – Заныла служанка. Я махнула рукой – мол, открывай, да побыстрее. Она ловко развернула сверток. На пушистый ковер упали туфли, а развернутое платье надолго лишило меня дара речи.
Тонкое, изящное, струящееся, как потоки воды или пламени, оно имело настолько насыщенный цвет, что казалось нереальным. Золотая вышивка на груди, повторяющаяся на подоле. Полное отсутствие спинки и какого-либо намека на швы. Чудо.