Подари мне лошадку
Шрифт:
Ему было все труднее и труднее улыбаться Сюзанне, он делал огромное внутреннее усилие, чтобы сохранять жизнерадостность. Мара ходила подавленная, глаза ее потускнели, в них застыла тревога. Это вряд ли шло Сюзанне на пользу.
– Как ты себя чувствуешь?
– спросил Фалькон девочку. Он сразу же пожалел о своих словах, но, к его удивлению, Сюзанна подняла руки вверх и помахала ими как крыльями.
– Так себе, - ответила она.
– Зачем спрашивать, ты же знаешь, что она больна, - строго осадила его Мара.
– Сегодня больна,
Он хотел убрать челку с ее лба, и пучок волос остался у него в руке. Раскрытыми от ужаса глазами Фалькон смотрел на Мару, но не нашел успокоения. Она была так же потрясена, как и он. Фалькон попытался спрятать волосы, но Сюзанна заметила это, взяла их в руки и стала рассматривать.
– У меня волосы выпадают, - спокойно сказала она.
– Похоже на то, - согласился Фалькон.
– Доктор Сортино говорит, что это хороший знак. Значит, лекарство помогает, - объяснила она.
– Я хочу красную шляпку, такую же, как у моей новой подружки Пэтси. Хорошо?
– Да, солнышко. Мы с мамой обязательно купим тебе шляпку.
Фалькон хотел было поиграть с локоном, упавшим на щеку Сюзанны, но вовремя отдернул руку. Что, если локон тоже останется у него в руке? Сюзанну, похоже, это не беспокоило, но Фалькон все еще не мог прийти в себя.
Он укрыл Сюзанну одеялом и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. И тут понял, что, если химиотерапия не поможет, он просто сойдет с ума. Фалькон уже начал читать о пересадке костного мозга. Это была мучительная операция, для которой трудно было найти доноров. Кроме того, лечение не всегда оказывалось эффективным. Статистика была малообнадеживающая. Он даже представить себе не мог, как Сюзанна перенесет это, если она так страдает от индуктивной терапии.
Когда он поднялся, Мара уже вышла из комнаты. Это было на нее не похоже. Обычно она оставалась, чтобы почитать Сюзанне вслух после его ухода.
– Интересно, где мама?
– сказал Фалькон.
– Только что вышла, - сообщила Сюзанна.
– Опять плачет.
– Опять?
– Она думает, я не знаю, но я уже видела, как она плачет, много раз. Мама думает, я умру. А ты как думаешь?
Фалькон был потрясен ее непосредственностью. Он хотел ответить: "Конечно, нет!", но это было бы нечестно. С другой стороны, разве нужно восьмилетнему ребенку знать, что у него не так уж много шансов остаться в живых?
Это Маре следует отвечать на такие вопросы, подумал он.
– А как это - умереть?
– спросила Сюзанна, прежде чем он успел что-то сказать. Фалькон горько усмехнулся.
– Ты задаешь слишком трудные вопросы, кисонька. Я и не знаю, что ответить. Лучше выздоравливай побыстрей.
Сюзанна наморщила нос.
– Ты не ответил на мой первый вопрос. Я правда умру?
– Нет, радость моя. Ты выздоровеешь.
– Это был единственный ответ, который мог дать ей Фалькон.
– Но тебе нужно отдыхать и беречь себя.
Фалькон удивился, что Сюзанна так легко поверила
– Скажи маме, это ничего, что она плачет. Я понимаю.
У Фалькона защемило сердце.
– Я скажу ей, - с трудом выдавил он и как можно быстрее вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Ему не пришлось долго искать Мару. Она стояла здесь, за стеной, со скрещенными на груди руками, с опущенной головой.
– Ты все слышала?
– спросил он тихо. Она взглянула на него и кивнула, глаза ее налились слезами, одна из них медленно поползла по щеке.
– Я не знал, что сказать, - признался он.
– Ты ответил как раз так, как нужно.
– Я солгал.
– Это не ложь! Она будет жить!
– страстно возразила Мара.
Фалькон положил руку ей на плечо и повел в спальню.
– Сюзанна может нас услышать, - предостерег он.
Мара отдернула плечо и, вместо того чтобы идти в спальню, устремилась вниз по лестнице.
– Там мы сможем спокойно поговорить. Фалькон последовал за ней. Хотя эти две недели брака не были легкими, до сих пор им с Марой удавалось сохранять цивилизованные отношения. Теперь у него появилось ощущение, что перемирию пришел конец.
На кухне Мара нашла стакан и кусочек льда и налила себе чаю. Она выпила половину и вытерла губы тыльной стороной ладони.
– Давай покончим с этим раз и навсегда.
– Я не собираюсь воевать с тобой, - сказал Фалькон.
Мару переполняло скрытое возбуждение; не реализованное, оно грозило взрывом. Она стукнула стаканом по столу.
– Тебе, наверное, не хватает этих твоих ночных гуляний.., с женщинами...
– Не начинай, - предостерегающе ответил Фалькон. Он взял ее за плечи и встряхнул.
– Я понимаю, что ты сильно нервничаешь из-за Сюзанны, но это не повод срывать раздражение на мне.
Мара неподвижно смотрела на Фалькона, ошеломленная неопровержимостью его доводов. Каждое утро она просыпалась в смятении и страхе, мешавших ей нормально жить в течение дня. Мысль о том, как вести себя с Фальконом, сводила ее с ума. Действительно, она презирала его безответственность, привычку полагаться на авось. Но вряд ли она перенесла бы эти две недели кошмара, если бы не его улыбка, легкие поддразнивания, невинная лесть. А еще столько недель впереди!
Мара подняла глаза, и он прочитал в них раскаяние.
– Прости меня, - прошептала она. Ее губы дрожали, влажные глаза излучали трепетный свет. Фалькон больше не думал, он действовал под влиянием импульса. Его рот оказался на уровне ее рта, их губы слились в страстном поцелуе. Он чувствовал, как под его прикосновениями налились ее груди, услышал ее стон.
Руки Мары скользили по его спине. Ей хотелось заглушить боль, скопившуюся глубоко внутри в ее душе, хотелось раствориться в нем, стать с ним единым целым, новым существом, более сильным, способным противостоять ужасной неуверенности в будущем.