Подари мне себя до боли
Шрифт:
Вот Помпадур, так Помпадур!
Ладно, делать нечего. Соня облачилась в нечто полупрозрачное, чёрное, очень непристойное. Но оно было проще и не такое пафосное, как следующее. Тонкая прозрачная ткань, типа органзы, в бархатный горошек. Бюстье на косточках полукорсетом. Высокие трусики. Пояс для чулок с подвязками. Белье ничего не скрывало. Оно заводило. В нем хотелось говорить по-французски… влажно, прямо Максу в член.
Второй комплект вообще описанию не поддавался. Изумрудное переплетение
Соня выдохнула и шагнула в туфлях, которые стояли в примерочной, в зал.
И застала Моронского мило беседующим с сиськастой Кристиной. Та иволгой заливалась, видимо, в ответ на какую-то шутку Макса. Но увидев ее, как по щелчку, оба замолчали. Улыбка сползла с холёного лица менеджера. А Макс нахмурился и закусил нижнюю губу.
Соня посмотрела на себя в зеркало и в принципе стало понятно, почему все замолчали. Белье само по себе лишало дара речи, а на Соне и вовсе вводило в каталепсию.
Первой очнулась Кристина. Поправила на носу очки и прощебетала:
— Шарман, но в чашечках, как будто, не хватает объема…
— Идеально все в чашечках, — перебил хрипло Моронский и ёрзнул в кресле, — давай следующий.
Его, похоже, начало всерьёз интересовать мероприятие.
Второй комплект вызвал точно такую же реакцию: тишина, ступор, нарушаемые патокой комплиментов от Кристины, никак не сочетающихся с ее поджатыми губами, и тяжелый, тёмный взгляд Макса, кусающего губу. Непонятно было, ему нравится или нет. Он смотрел на неё, как на край бездны, где соединяются своими гранями боль и наслаждение. Он смотрел, будто она держала в руках его пульсирующее… сердце.
— Надо такое же, только бордовое, — проговорил Макс и махнул остатки виски в себя.
— Момент! — Кристина упорхнула выполнять пожелания клиента.
Соня стояла перед ним почти в чем мать родила, мялась, не зная, куда деть руки.
— Ты ничего не скажешь? — спросила она тихо.
— Соня, были бы слова — сказал бы. Но у меня во рту одни слюни.
Она повела плечом, крутанулась на каблуках на сто восемьдесят, вильнула бёдрами и направилась к комнате без зеркал, стараясь сдержать улыбку.
Кристина, тем временем, подбежала не к Соне, а к Максу. В руках она держала вешалки с темно-бордовыми лоскутками кружев и лент с цепочками.
— У этого лиф более откровенно оформлен, — начала она с придыханием объяснять мужчине, — здесь — трусики, для особых случаев. О, а это — вообще эксклюзив!
— Ну, раз эксклюзив, то этот. И этот тоже. И тот… Все, короче.
Сама Соня в объяснениях, как будто, не нуждалась. Кристина просто сунула комплекты белья ей в руки и поспешила вернуться к Максу.
Соне порядком надоели эти порнушные потуги. Чувствовалось, что Кристина скоро пустит тяжелую артиллерию в желании переключить внимание Макса на
Поэтому, Мадемуазель Орлова решила действовать на опережение — надела комплект для «особых случаев»… и поняла, что выйти в нем наружу не сможет. Трусы ничего не закрывали, а наоборот, открывали всё, как спереди, так и сзади.
«Оно и к лучшему!» — у неё возникла абсолютно хулиганская мысль, не свойственная «доморонской» Соне.
— Дорогой, — подражая Кристининой манере, сладко позвала она в приоткрытую дверь примерочной, — подойди, пожалуйста.
Макс возник в проеме:
— Я правильно понял, ты меня звала?
Соня потянула его за ремень брюк, увлекая внутрь комнатки.
— Если кроме тебя там никого больше с таким же толстым… кошельком нет, то да… — сказала она и коснулась губами его губ.
Макс отреагировал молниеносно. Впился ртом в ее губы, перехватив правой ладонью ее горло и сдавил, левой — закрыл за собой дверь примерочной.
— Нарываешься? Готова продолжить? — выдавил он сквозь зубы подтолкнул ее назад к противоположной от двери стене и чуть отстранился, жадно оглядывая Соню с головы до ног.
— Как тебе? — Соня провела руками по своей груди, животу и скользнула ладонью между ног.
— Покажи! — потребовал Макс, расстёгивая ремень. — Покажи мне свою… звезду!
Соня медленно сползла по стенке, садясь на корточки, широко развела ноги. Коснулась пальцами влажных складок, раскрыла их для него. И не узнала себя в этой пылающей самке, выписывающей пальцами пируэты между собственных ног.
— Возьми меня! Здесь… — попросила она и хищно облизнулась.
Ей показалось, Макс слегка опешил, но он быстро собрался и встал перед Соней с расстегнутыми брюками, руками оперся о стену позади неё.
Она аккуратно высвободила горячий каменный член, обхватила ладонью. Собрала во рту побольше влаги и взяла его в себя так глубоко, как только могла. Потом, не отводя глаз от лица мужчины, скользнула губами назад к головке, приоткрыла рот, выпуская его с тоненькой ниточкой слюны на конце. Макс запрокинул голову и застонал.
Соня задвигала головой смелее, причмокивая и помогая рукой нашлифовывать горячий ствол Моронского. Прикрыла глаза от удовольствия — так ей нравился его красивый, вкусный орган у неё во рту! Хотя, совсем недавно она брезгливо фыркала при любом упоминании о таком виде… ласк.
— Уупсс, стой, стой… — Макс перехватил ее запястье и замер, подрагивая, — блть, чуть не кончил.
Он закрыл глаза, перевёл дыхание и потянул ее вверх, заставляя подняться. Припечатал к стене. Взял за подбородок и шепнул в губы:
— А, ты та ещё штучка, оказывается!
Макс оскалился, совершенно, как зверь. Подхватил правое ее бедро рукой и задрал вверх, нашарил головкой вход между прорезями в «трусиках для особых случаев» и проник в киску. Замер.
— Решила поиграть со мной? Осмелела?