Подари мне жизнь
Шрифт:
Между тем Петр Давидович продолжал свою «лекцию».
— Ты должен знать, сынок, что есть не только антисемиты, но и филосемиты — это те, кто фанатически верят в еврейскую исключительность и превосходство над всеми другими нациями, а они, может быть, еще и пострашнее будут. Они одно талдычат: «Перед нами все вокруг кругом виноваты». В Израиле тебе непременно придется с ними столкнуться. Ты — еврей всего на четверть. В глазах филосемитов это неисправимый изъян. Таких, как ты, там даже хоронят за пределами кладбища.
— Но медицинские операции делают? — спросил сын.
— Делают, — кивнул отец.
— А это самое главное.
— Конечно. Но перед тобой все равно встанет выбор: или быть «неполноценным евреем», или обычным
— К чему ты мне все это говоришь, папа? — задал вопрос Константин. — Прежде я от тебя таких речей не слышал. Я даже не знал, что ты так глубоко копаешь в этой теме.
— Потому что меня это всегда занимало, — ответил Петр Давидович. — Потому что в России «еврейский вопрос» — один из ключевых, главных. Здесь завязаны и политика, и экономика, и культура. Три главных кита любой нации. Перед самым крушением Российская империя случайно наткнулась на спящую еврейскую общину Польши, растормошила, постаралась оживить, а евреи проснулись и рванули империю эту завоевывать. Они форсировали революцию, перебили всю русскую элиту и заняли командные посты в стране. В 37-м году Сталин оттеснил евреев от власти и вновь русифицировал власть. Тогда, через несколько десятков лет, евреи разочаровались и в России, и в коммунизме, стали уезжать в Израиль или Америку. Но в 1991 году они со своими союзниками вновь пришли к власти и опять вытеснили русскую элиту на обочину. Так будет продолжаться еще очень долго. Это и есть почти неразрешимый «еврейский вопрос». Чтобы было еще понятнее, приведу пример. Потомственный князь Пожарский жил в роскошной квартире на Арбате. В1919 году она перешла в руки наркома Натанзона. Князя, разумеется, расстреляли. В1937 году расстреляли уже Натанзона, и квартира досталась члену ЦК Петрову. А в 1992 году в нее вселился олигарх Абрамович. Вот так происходит круговорот воды в природе. Кому перепадет эта квартира через какой-то промежуток времени, через пять, десять, сорок лет? Ответ ясен. Иванову.
— Что же, вечное противостояние, борьба? — спросил Костя.
Елизавета Сергеевна опять заколотила в дверь.
— Немедленно отоприте! — прокричала она.
— Лиза, не лезь! — отозвался муж. Затем продолжил: — Выход тут, на мой взгляд, есть. Например, олигарх Абрамович женит сына на внучке князя Пожарского, а дочь выдаст замуж за Петрова и сыграет свадьбу в храме Вознесения у Никитских ворот. Так произойдет слияние. А теперь отпирай дверь, пойдем есть украинский борщ с галушками.
— Я бы предпочел еврейскую фаршированную щуку, — произнес Костя. — Надо же привыкать к тому, что буду вкушать в земле обетованной.
— Твоя обетованная земля — Россия, — поправил его отец.
Елизавета Сергеевна поджидала их на кухне с половником в руке, раздумывая, пустить ли его в ход сразу или немного подождать? У нее имелись свои методы разрешения злополучного «еврейского вопроса»…
Психотерапевтом
— Понимаете, — жалобно говорил он, — иногда мне кажется, что я просто схожу с ума — мне всюду мерещатся одни женщины — то тут, то там, то в ванной, то под кроватью, а то и за окном, а живу я на четырнадцатом этаже. Сижу в Думе — и там вокруг одни женщины, в бородах, с усами. Выступает Жириновский — женщина! Зюганов — баба! Явлинский — дамочка! Немцов — курсистка! Селезнев — Слизка! Я так больше не выдержу.
— Во сне тоже? — мягко спросил Леонид Максимович.
— Это уж непременно, просто кошмар какой-то… Сплошные эротические сны, в цвете, с полифоническим звучанием и с Николь Кидман в главной роли. Или с еще какой-нибудь фифочкой. Бесконечный сериал.
— Жене об этом вы не рассказываете?
— Разумеется, нет! Она тотчас же растрезвонит об этом по всему свету. Пойдут слухи, сплетни, меня сочтут за сексуального маньяка — и все! Прощай, избиратели. Впрочем, мы с ней вообще скоро разведемся. Я, доктор, влюбился тут в одну красотку… И тоже не знаю, как мне быть дальше? Потому что женюсь снова, а все равно буду о миллионах женщин думать. О миллиардах. Всех хочу поиметь. Вот вы сидите передо мной, а мне мерещится женщина-блондинка.
— Гм-м! — произнес Леонид Максимович, невольно отодвинувшись подальше. — Вам, господин Каргополов, необходимо пройти курс лечения. Я выпишу вам лекарства и постарайтесь съездить куда-нибудь к морю, отдохнуть.
— И Риту с собой взять? Или без нее?
— Это ваша жена?
— Нет, та красотка, в которую я втюрился. Жена — Света.
— Возьмите обеих, — принял соломоново решение Леонид Максимович. — Поселите их в разных отелях. Так вы частично облегчите проблему и семейной жизни, и сексуальной. Как говорят мудрецы, природа столь тонко связала концы с концами, что одно неразличимо переходит в другое; любовница становится женой, а жена — любовницей.
— Гениально! — с восхищением сказал Каргополов. — Я бы записал, да все равно забуду. Кроме того, на любой бумаге, даже на проекте закона о бюджете, вижу лишь голых баб.
«И эти люди управляют государством! — с горечью подумал Леонид Максимович, прощаясь с клиентом. — Но погоди, мы тебя растрясем как следует!»
Мамлюкову надоело ждать в приемной, и он шагнул к двери, несмотря на протестующий жест секретарши. Но дверь сама открылась, а на пороге возник Каргополов. Депутат и магнат были завязаны на общих делишках и давно знали друг друга, но оба смутились. Кому охота признаться в том, что он ходит к психотерапевту? Первым очухался Мамлюков.
— Привет, Каргополов! — сказал он. — А я тут по делу. Хочу акций подкупить. А ну-ка, поговорим в коридоре, — магнат душевно приобнял политика за плечи и повел к выходу.
Там они остановились, и Вячеслав Миронович прошептал:
— Закон о легких наркотиках пройдет в Думе?
— Я делаю все, что в моих силах, — так же шепотом ответил Вадим Арсеньевич. — Это должно решиться на осенней сессии.
— Учти, обратно хода нет. Все средства я вложил в новый препарат. Зимой он уже должен продаваться во всех московских и российских аптеках. Рекламу запускаем на днях. По всем телепрограммам.