Подарок коллекционера
Шрифт:
Она слегка шевелится, и я наклоняюсь, нежно касаясь своими губами ее губ. Я не имею на это права, но я хочу нежно прикоснуться к ней, один раз. Почувствовать ее такой, какой она могла бы быть, если бы все было по-другому, если бы я был достоин любви, или иметь что-то похожее на нее.
Если бы я мог быть кем угодно, только не зверем.
Я выхожу из комнаты, слегка прикрывая за собой дверь, чтобы не разбудить Ноэль. Раньше у меня болела грудь, но теперь я ничего не чувствую, только сильное онемение. После столь долгого ощущения боли, кажется почти приятным ее отсутствие. Ничего не чувствовать ради перемен.
На кухне я не включаю свет. Я знаю, где хранится вино, и нащупываю мою любимую бутылку. Я тянусь за ней, возясь с открывалкой для вина, чувствуя, как на меня опускается тяжелый туман уверенности. Когда бутылка открыта, я бросаю пробку в раковину, стою там и пью из бутылки, глядя на луну. Я жду, когда меня снова охватит горе, трусость, страх. Я жду, думая о том, что, если я сделаю это, я больше никогда не увижу луну или никогда больше не попробую это вино. Я жду, когда почувствую сожаление, желание отступить, как в ту ночь, когда похоронил Марго, в ту ночь, когда вернулся в эту самую квартиру из Бостона.
Я ничего не чувствую.
Другие на моем месте оставили бы записку. Но кому бы я ее написал? Не Ноэль, которая была бы благодарна за то, что освободилась от меня. Во всем мире Анастасия была бы единственной, кто, возможно, захотел бы прочитать подобную вещь, и как бы она ее получила? Даже тогда я искренне не верю, что она захотела бы этого. Она двинулась дальше. Ее мир изменился. Я думаю о ней и Лиаме в их квартире, о том, как она растит ребенка, который мог бы быть моим, и мои глаза наполняются слезами.
Мой ребенок. Этому ребенку, если он действительно мой, лучше жить в мире, в котором я не обитаю, думаю я, делая еще один большой глоток вина, потом еще. Насыщенный вкус растекается по моему языку, и я закрываю глаза, наслаждаясь им в последний раз. Для всех будет лучше, если я уйду. Для Ноэль, конечно. Для Анастасии, безусловно. Возможно, и для моего ребенка, если ему когда-нибудь взбредет в голову попытаться найти меня, хотя я уверен, что Лиам и Ана сохранят это в секрете до гробовой доски, если смогут.
Увижу ли я тебя, Марго? Я закрываю глаза, представляя ее темные волосы, сверкающие глаза и веснушчатые щеки. Я помню свою руку на ее животе, когда она рассказала мне о беременности, свет на ее лице и планы, которые мы строили. Потеряна еще одна любовь и еще один ребенок. Для меня нет будущего за пределами этого, за пределами боли, за пределами потери. И все, что я делаю, это причиняю боль другим.
Пришло время и мне присоединиться к ним.
Я пью вино, глоток за глотком, прекрасное французское вино течет по моему языку и в горло, пока оно не заканчивается. Я смотрю в окно, и разбиваю бутылку в раковине, тянусь за самым большим осколком, и только тогда возвращаются боль и горе, за которыми следует едкий страх.
Когда-то я любил этот мир. Я всегда боялся покинуть его, боялся наступившей темноты. Я не верю ни во что за пределами этого мира и никогда не верил. Даже Максимилиан Агости, непоколебимый в своих убеждениях, не смог убедить меня в обратном.
— Любовь с тобой, бегущая вода, страсть как насилие… — шепчу я, прижимая бокал к левому запястью, острие впивается в кожу, когда я протыкаю плоть, мой взгляд прикован к луне, на моих губах стихи, которые я так давно читал Анастасии.
Вся любовь проходит, как вода у моря
Вся любовь проходит
Какой медленной кажется мне жизнь
Насколько жестокой может быть надежда на любовь…
Я закрываю глаза, когда стекло вскрывает мою плоть, оттягивая ее вниз по предплечью, горячая кровь набухает и выплескивается наружу. Я слышу голос Анастасии в своей голове, стоящей в ногах кровати в гостиничном номере, которая повторяет мне в ответ. Я вижу, как ее голубые глаза наполняются слезами, когда она прощается со мной на нашем языке, на том, который у нас был общим, и воспоминание о той ночи висит между нами.
Завтра на рассвете
В час, когда сельская местность белеет
Я уйду…
— Марго. — Шепчу я ее имя, когда беру стакан дрожащей левой рукой, на этот раз прижимая его к правому запястью. — Vois-tu, je sais que tu m’attends.J’irai par la foret, j’irai par la montagne.Je ne puis demeurer loin de toi plus longtemps…(Видишь ли, я знаю, что ты ждешь меня. Я пойду лесом, я пойду горами. Я не могу больше оставаться вдали от тебя…)
Мой голос прерывается, когда стекло вдавливается в мою плоть, разрезая ее, рассекая. Моя любовь. Моя Марго. Стихотворение, которое я прочитал Анастасии когда-то давно, было любимым стихотворением Марго. Я подарил его второй женщине, которую любил, и все же…
Этого никогда не было достаточно.
Видишь ли, я знаю, что ты ждешь меня.
Я пойду через лес и через горы.
Я больше не могу оставаться вдали от тебя.
— Je ne puis demeurer loin de toi plus longtemps. — Я не могу. Моя рука слабо разжимается, стакан падает на пол, а из предплечий течет кровь. Я медленно опускаюсь, чтобы следовать за ним. — Я больше не могу оставаться вдали от тебя. Простите меня, — шепчу я. — Брианна, Анна, Лизель — я шепчу их имена, одно за другим, сломленные девушки, которых я пытался спасти и не смог. — Анастасия, Ноэль простите меня.
Я закрываю глаза, слезы текут по моему лицу, а горячая кровь стекает по рукам. Я знаю, что нет прощения, ничего не придет после того, как последняя кровь покинет мое тело, и все же я ловлю себя на том, что надеюсь, даже сейчас.