Подарок крестного
Шрифт:
– Ничего, госпожа, вот отдохнете и завтра свеженькой встанете, здоровенькой!
– Ты мне, Стешка, сказки-то не сказывай! А то я сама не вижу, в какую развалину превратилась! А я ведь годами еще и не так уж стара… Василий постарше меня будет годков на пять, а по сравнению с ним я старуха!
– Так, госпожа, с молодухой-то в постели он и сам молодеет!
Марфа растерялась. Догадывалась она, что муж завел зазнобу на стороне, да не знала, что всем про то известно.
– Зря не говори, – одернула она служанку. – Ты-то свечку не держала, вот и помалкивай!
Но обнаглевшая девка только носом фыркнула.
– Как так – я зря говорю? Да весь терем знает, что господин с ключницей спутался!
– С Анной? – вскричала Марфа. – Да как же это? Да как она посмела! Мужичка! В моем тереме! Да я прикажу гнать ее немедля! Зови Анну сюда, слышишь? Живо!
– Ой, госпожа… – с сомнением в голосе проговорила Стеша. – Позвать-то я, конечно, позову, да вот только будет ли от того прок?!
– Что ты сказать хочешь, холопка?
– Да то, что супруг ваш не позволит Анну из дому гнать!
– Глупости ты говоришь, Степанида! Муж мой и раньше по бабам таскался – для него под юбку залезть, как иному плюнуть. У него же души нет, он к бабам относится хуже, чем к своей собаке дворовой. Так что, Анну я выгоню, вот тебе крест!
Марфа торжественно перекрестилась.
– Думаю, госпожа, что все же не следует вам этого делать, – снова тихо проговорила Стеша.
– Да что такого будет, если я разгульную девку, которая про честь забыла и хозяйке своей такой черной неблагодарностью отплатила, на улицу гнать прикажу? – возмутилась Марфа.
– Уж не знаю, что и будет, да только чует мое сердце, что добра от этого ждать нечего.
– Так, что-то ты от меня скрываешь, Степанида, что-то не договариваешь, верно ведь? – осведомилась Марфа, а сама почувствовала, как закололо сердце в предчувствии неотвратимой беды.
– Да уж что здесь говорить! – воскликнула служанка. – Что слюбились они – одно дело, да ведомо ли вам, как он к этой мерзавке неблагодарной привязался?
– Ну, доколе я не замечала, чтоб он вообще к кому-нибудь привязывался иль чувства какие питал… Кроме Настеньки, может быть… А что?
– Да то, что брюхата ключница!
– А он, что же? – онемевшими губами спросила Марфа. Голос ее не слушался и вместе со словами из горла вылетали хрипы.
– А он весь так и светится, словно солнышко ясное!
– Господи! За что же ты меня так? – глухо простонала Марфа. – Ведь никому ничего плохого я в жизни своей не делала! За что ж ты меня так наказываешь! Позор-то какой!
Больше ничего Марфа сказать не смогла. Она схватилась за грудь и повалилась на подушки, лицо ее исказилось, глаза вылупились… Хотела сказать что-то, да не ворочался язык, только невнятные стоны рвались из горла.
– Что с вами, госпожа! – тут же с плачем подскочила к Марфе служанка.
– Позови… позови…
– Боярина, али лекаря кликнуть? – не поняла Степанида. – Я сейчас, я мигом, – и она рванулась к двери.
– Постой… – остановил ее прерывающийся шепот. – Поздно… – Марфа облизала пересохшие губы. – Поздно лекаря, и Василия ни к чему… Ее… ее позови… Анну…
Степанида некоторое время стояла в нерешительности, но потом, будто собралась с духом и исчезла за дверью.
Душно было боярыне, страшно. Вот она, смерть, какая! Незаметно подкралась, и не отмахнуться от нее, не отмолиться… Жизнь прожила, а счастья не видала – не узнала мужниной любви, потеряла дочь любимую… И внучку теперь не увидеть. Может, так и лучше – хоть не жить при таком позоре!
Скрипнула дверь, в комнату тихонько вошел кто-то. Марфа с трудом повернула голову и в неверном свете свечи узнала Анну. Боль с новою силой принялась терзать ее сердце.
– Госпожа звала меня? – ясным, чистым голосом произнесла Анна.
– Звала… – прохрипела умирающая. – Подойди… ближе…
Только тут Анна разглядела, как бледна хозяйка, с каким трудом дается ей каждое слово…
– Что случилось, госпожа? Не позвать ли лекаря?
– Не надо… лекаря… Скажи мне лучше, как ты жить будешь?
– О чем вы, госпожа? – насторожилась Анна.
– Я умираю… Нет, не надо никого звать на помощь… – добавила Марфа, узрев, что Анна собирается закричать. – Никто мне помочь уже не в силах… Да и не хочу я больше жить… Я тебя спрашиваю, как ты жить дальше собираешься?
Анна непонимающе глядела на хозяйку, инстинктивно прикрывая выпирающий уже живот руками.
– Тяжело тебе будет… – продолжала Марфа, – ведь виновата в моей смерти ты! Помни – ты одна!
Анна тихонько охнула и вцепилась в край стоявшей рядом лавки.
– А ты как думала? Решила, небось, что я как молча жила, так и умру, ни слова тебе не сказав? Нет уж, слушай! Ты с моим мужем слюбилась – на нем этот грех, мужики, они все такие. А вот ты ни о своей, ни о моей чести не подумала. Взяли тебя в дом, ровно путную, а ты вот как! Покарает тебя Господь – и здесь тебе недолго счастливой ходить, и там расплата ждет! Проклинаю тебя, слышишь! У престола божьего молить буду, чтоб наказал он тебя за счастье украденное, которого мне испытать не довелось… Проклинаю!
Анна чувствовала, что силы покидают ее, ноги подкашиваются, что она вот-вот упадет без чувств.
– Как же ты можешь? – вскричала она. – За то, что сама не смогла мужика любовью согреть, меня казнишь? Как только язык твой повернулся подобные слова говорить? Ведь тяжела я, а ты проклинаешь?! На тебя же твое проклятие падет, к тебе возвратится!
– Я уж отстрадала свое, – отвечала Марфа. На лице ее появилась зловещая улыбка. – Проклинаю!
Страшная судорога сотрясла все тело Марфы, и дыхание ее прервалось. Умерла боярыня Марфа, умерла, как и жила – одинокая, обозленная…