Подарок золотой рыбки
Шрифт:
Слезы навернулись на глаза Жасмин.
— Я ввела тебя в мир стыда.
— Ты ввела меня в мир возможностей. И я благодарю Бога, что ты это сделала. Я могу стать кем хочу.
— Я знаю, тебе нелегко.
— Тебе было гораздо хуже, — сказала Алиса по возможности искренне, хотя все еще не могла простить мать за то, что та столько лет хранила имя отца в тайне. Сколько раз она спрашивала о нем!
— А как насчет Дэвида?
— А что с ним? Он не хотел меня знать. Иначе он спросил бы тебя обо мне. Захотел бы меня увидеть.
— Все гораздо сложнее. — Жасмин беспомощно махнула рукой. — Он просил меня об этом много раз. Я отказывалась. У меня были свои причины. Не хочу впутывать тебя в эту историю еще больше.
— Не понимаю почему, но ты так сама решила.
— Да, возможно, это моя ошибка. — Она помолчала. — Я не знаю никаких подробностей, но Дэвид очнулся.
— Он очнулся? — переспросила Алиса, ее тело напряглось.
— Так сообщили в новостях. Вчера вечером.
— Вот и хорошо. Он может снять с тебя подозрения. — Алиса сделала паузу, не уверенная, что готова задать вопрос, вертевшийся в голове. Но он сам собой выскочил прежде, чем она смогла остановиться: — Как вы познакомились? Как скромная китайская девушка из Китайского квартала встретила такого богатого красивого мужчину, как Дэвид Хатуэй?
— Это долгая история.
Алиса села на диван.
— Расскажи мне.
Жасмин стояла в нерешительности в центре комнаты, было видно, что ей неловко, но, в конце концов, она начала говорить.
— Я познакомилась с ним на вечеринке в его доме. Я работала официанткой, а Хатуэи заказали специальную китайскую еду на праздник в честь дня рождения Дэвида. — Она помолчала. — Он был очень грустный в тот вечер. Его дочь умерла всего за несколько недель до того.
— Его дочь? — потрясенно спросила Алиса. — Я думала, Пейдж единственный ребенок в их семье.
— Нет. Была старшая девочка. Ее звали Элизабет. Дэвид быстро ушел с праздника. Я была на террасе, собирала стаканы. Он заговорил со мной. Думаю, я оказалась единственной в доме в тот вечер, с кем он мог говорить искренне, не притворяться, как с женой, отцом, друзьями. Они вели себя так, будто ничего не произошло, но Дэвид не считал, что когда-нибудь жизнь снова станет прежней. — Она вздохнула, мысленно обращаясь в прошлое. — Не знаю, как все вышло. Через минуту мы разговаривали, а в следующую — целовались. Это была ошибка. Он ведь был женат. Но что-то произошло между нами, возникла какая-то связь. Я чувствовала себя так, словно мы по какой-то непонятной причине всегда принадлежали друг другу.
Рассказ матери звучал очень романтично и трогательно, но последствия той ночи были явственными. Ее собственная жизнь — тому свидетельство.
— Я влюбилась в него с первого взгляда, — продолжала Жасмин. — Я люблю его до сих пор.
— Но он же никогда не любил тебя? — резко спросила Алиса.
— Думаю, нет, — призналась мать, в ее голосе звучали горечь и боль.
— И он никогда не любил меня, — заявила Алиса, и это был не вопрос, а утверждение.
— Он не мог, потому что считал, что это было бы предательством его любви к умершей Элизабет. Он пришел ко мне, охваченный горем. Когда я забеременела и у меня родилась дочь, он не знал, как реагировать. Заботиться о тебе казалось ему неправильно.
— Вы были вместе, после того как я родилась?
Жасмин неловко откашлялась.
— Несколько раз в первые годы, обычно накануне или после дня рождения Элизабет. Я думала, поэтому он пришел ко мне на прошлой неделе. Ее день рождения в среду. Я удивилась, что причиной его появления оказался дракон.
Алиса кивнула, ее ум не справлялся с услышанным.
— Значит, вы с моим отцом случайно встретились на вечеринке. Какое совпадение.
— Что ты имеешь в виду? — не поняла Жасмин.
— Когда я была у Бена, я видела фото, где сняты два моих деда. Уоллес Хатуэй пожимал руку деда на праздновании Нового года, очень, очень давно. Тебе не кажется странным, что они знакомы?
— Нисколько. Когда мой отец впервые приехал в Сан-Франциско, он работал в «Торговом Доме Хатуэй».
— Он работал у них? — удивилась Алиса. Интересно, когда она перестанет удивляться.
— Да, но совсем недолго. Это действительно было очень давно, до того, как они с твоей бабушкой открыли магазин трав. Когда я была маленькой, он ведь брал меня с собой на свою работу. На Рождество, когда мы приходили в магазин, там было так красиво, все сверкало огнями, кругом зеркала, нарядные люди. Моя мать никогда бы не пустила меня внутрь. Она говорила, что это не место для бедной девочки из Китайского квартала.
Алиса уловила тоску в голосе матери и подумала, не тогда ли родилась ее любовь. Не тогда ли возникло у нее влечение к Хатуэям, когда она была маленькой девочкой? Не поэтому ли у нее возник роман с женатым мужчиной двадцать с чем-то лет спустя?
— А бабушка и дедушка знают, что Дэвид Хатуэй мой отец? — спросила она.
— Нет, не знают, — сразу ответила Жасмин.
— Ты уверена?
— Да, абсолютно. Я никому не сказала.
— И отец никому не сказал?
— Нет, он держал в секрете. Он не мог допустить, чтобы его семья узнала.
— Ну, теперь они знают, — пожала плечами Алиса.
— Не хочу, чтобы в семье Дэвида из-за нас возникли неприятности, Алиса. Я обещала это Дэвиду.
— Я тоже его семья, — заявила она матери. — Я только что поняла знаешь что? — Она секунду помолчала. — Я — Хатуэй. И мне полагается владеть частью модного магазина, в котором ни один дюйм не принадлежал бедной девушке из Китайского квартала.
— Алиса, нет. Ты ни во что не должна вмешиваться.
Велико искушение, очень велико. Она могла доставить большие неприятности Дэвиду Хатуэю и его семье. Например, потребовать от него официальной отцовской поддержки, долю в бизнесе Хатуэев и в семейных капиталах. Без сомнения, она выиграла бы достаточно денег для поддержки матери и обеспечила себя на всю жизнь. Даже если она проиграла бы иск, то все равно есть способ не остаться внакладе — можно продать свою историю таблоидам за бешеные деньги. Сама Пейдж навела ее на такую мысль. Вот тогда Хатуэи получили бы по заслугам.
Ну, может, не все Хатуэи виноваты, не Пейдж, во всяком случае. Она кажется вполне доброжелательной. Между прочим, это Пейдж напомнила Алисе, что у матери могут возникнуть неприятности, если с ней свяжут пропажу дракона. Скорее всего, Пейдж заботилась о собственных интересах. Похоже, Алиса унаследовала ген Хатуэев, который заставлял то же самое делать и ее — отстаивать интересы матери и свои собственные и не обращать внимания на других.
— Я люблю его. Люблю тебя, — сказала Жасмин, прерывая ее мысли о плане вражды с семьей Хатуэй. — Алиса, послушай меня — я не хочу, чтобы ты боролась с Дэвидом и его семьей. Я этого не выдержу. Я согрешила. Если ты накажешь его, ты накажешь и меня…