Подъем
Шрифт:
Теперь молчание между нами не кажется таким напряженным… Скорее умиротворяющим, позволяющим каждому подумать о своем. Я стараюсь запомнить каждую ее черту: повзрослевшее лицо, серьезный взгляд из-под длинных густых ресниц, все такие же пухлые губы, целовать которые раньше я мог часами…
— Надеюсь, ты будешь счастлив, Андрей, — отмирает и слегка кивает, словно прощаясь со мной навсегда. Хотя… Кого я обманываю — для многих из тех, с кем я когда-то был близок, теперь я как бельмо на глазу.
— Надеюсь, что так, я облегчу твою жизнь.
— Ты так говоришь, словно я выжила тебя из города, — ухмыльнувшись, Маша отыскивает в кармане ключи от своей машины, видимо, желая поскорее свернуть наши посиделки. —
— Маша, — знаю, что выгляжу глупо, порывисто касаясь ее руки, но боюсь, что до конца жизни буду жалеть, если все же не решусь спросить. — Ты бы когда-нибудь смогла согласиться поехать со мной?
— Зачем? — несколько раз моргнув, женщина вырывает свою ладонь, отклоняясь на спинку стула.
— Чтобы попробовать все сначала. Знаю, что это дико, но…
— Не говори ничего, — она выставляет перед собой ладонь, недовольно хмуря лоб, и не обращая внимания на подошедшую с подносом официантку, говорит то, чем вряд ли может меня удивить. — Думаешь, можно вернуться спустя семь лет и предлагать мне такое? Андрей, я не знаю, что твориться в твоей голове, но это уже верх самонадеянности, — она клонит голову набок, складывая руки перед собой, как внимательная старшеклассница, следящая за протеканием очередного опыта. Приоткрывает губы, и мне отчего-то до безумия хочется их коснуться, наплевав на приличия и порядки… Я хочу, чтобы врезалось в память, пустив глубокие корни, видение, как она плавно проводит рукой по волосам, в последний раз награждает меня своим взглядом, качает своей головой, отказываясь принять протянутые мной цветы, а уходя, поворачивается и говорит уже чуточку теплее, отчего становиться еще горше:
— Не знаю, благодарят ли за это людей, но все же… Спасибо, что когда-то предпочел ее. И прощай.
Это как удар под дых. В миллионы раз больнее, чем твердый кулак ее супруга, чем все, что она мне сказала минутой ранее. Я встаю следом за ней, поднимая со стола букет, достаю купюры из бумажника, даже не взглянув на счет, неторопливо покидаю кафе, и лишь оказавшись в салоне своей машины яростно бью ладонью по кожаному рулю. Я упустил лучшую в мире женщину и единственное, что мне остается, утешать себя тем, что где-то, тая в объятьях другого, она воистину счастлива и глаза ее сверкают настоящей любовью, озаряя весь мир своим завораживающим блеском…
Девушки, в итоге встала сегодня с утра и поняла, что все не то! Сидела, переписывала, но и сейчас не довольна результатом. Так что, не удивляйтесь, есть позже чуть подредактирую. Никак книга не хочет меня отпускать)Осталось три главы и эпилог, буду трудиться дальше!
Терпеть не могу перелеты. Каждый раз, когда есть возможность воспользоваться услугами железнодорожной компании, я с удовольствием предпочитаю наземный транспорт, пусть коротким, но все же опасным и повергающим меня в волнительную дрожь самолетам. Когда мне было десять, я на спор залез на высокое дерево во дворе: уже и не помню, хотел ли я утереть нос своему другу или произвести впечатление на соседскую девочку, но факт остается фактом — я взгромоздился на высокую старую березу, и двадцать минут просидел, обнимая тонкий ствол своими ногами. Считайте, что этот страх идет из глубокого детства. Теперь я сижу в проходе, не рискуя повернуть голову к окну, и пытаюсь отвлечься на сюжет детектива, купленного в книжном киоске. Я старательно отгоняю из своей головы невеселые мысли о том, что мы можем попасть в зону турбулентности, и уж точно не хочу представлять, как теплым мартовским днем бригада спасателей извлекает мое бездыханное тело из-под груды обломков. Спросите, к чему мне лишняя нервотрепка? Ответ на поверхности — я сорокалетний болван, обезумевший от своей ревности, и не желающий слушать женщину,
— Здравствуйте, Сергей Юрьевич, — потирая свои усы, Руслан приветливо одаривает меня улыбкой, торопливо сжимая мою ладонь. — Домой?
— Нет, — кинув беглый взгляд на циферблат своих наручных часов, я достаю из кармана куртки пачку, начиная прокручивать фильтр между пальцев. — Поедем на Спасскую. Бизнес-центр на углу с улицей Герцена. Маша сегодня на своей?
— Да, — мужчина кивает и медленно лавирует между рядами автомобилей. — Дала мне выходной. Сказала, что в такой день, мое место рядом с женой.
— Это точно. После подбросишь меня к ней и можешь ставить машину в гараж.
В его приемной сидит молоденькая секретарша. Точнее, она смотрит в одну точку перед собой, замерев с прижатой к груди фоторамкой, которую, по всей видимости, собирается отправить в коробку, уже доверху заполненную канцелярскими мелочами.
— Андрей Павлович у себя? — интересуюсь, поднимая свалившийся на пол блокнот в бордовой кожаной обложке. Испуганно дернувшись, девушка растерянно благодарит, принимая свою вещь из моих рук, и, опомнившись, кивает, видимо, собираясь спросить, кто решил побеспокоить ее начальника.
— Мне назначено, — беззастенчиво вру и уже не слушаю подорвавшуюся со своего места секретаршу, недовольно дышащую мне в затылок, когда, приоткрыв дверь, я нагло облокачиваюсь на дверной косяк, ожидая, пока владелец кабинета, заметит мое присутствие.
— Я даже сказать ничего не успела! — краснея, пускается в оправдания блондинка, разглаживая невидимые складки на своих бедрах.
— Все нормально, Ксюша. Сделай нам кофе, — кивнув мне на стул, Медведев продолжает перебирать кипы документов, изъятые из стеллажей и теперь завалившие собой длинный дубовый стол, видимо, предназначенный для деловых переговоров.
— Съезжаешь, — ухмыляюсь, небрежно бросив свою куртку на небольшой белый диванчик в углу кабинета. — Решил подобрать себе офис посолидней?
— Нет. Скорее, наоборот, завязываю с предпринимательской деятельностью, — перед тем как ответить, он долго изучает мое лицо, гадая, действительно ли я не знал, что за прошедшую неделю он сумел распродать свое имущество.
— Вот и правильно. Займись чем-то другим. Ты же, кажется уезжаешь? — выдаю себя с головой, не считая нужным скрывать, что прекрасно осведомлен положением его дел. — Разбей виноградник или начни высаживать помидоры. Все лучше, чем мыть чужие автомобили.
— Так, значит все-таки ты? Пожарные, налоговая…
— Нужно лучше следить за своими делами. Меньше тратить драгоценное время на чужих жен, — устраиваюсь на подлокотнике, вытянув ноги и сцепив руки в замок.
— Зря старался. Я уже давно принял решение продать бизнес, — глянув на меня, как на сумасшедшего, Андрей, прикуривает, взяв пепельницу с подоконника.
— Тогда, могу спать спокойно. Ты же не держишь на меня зла? — ехидно бросаю, исследуя убранство помещения. Кто бы что ни сказал, в этом месте нет и намека на какую-то стабильность и высокий доход — простая мебель, серая краска на стенах, невзрачные портьеры на французских окнах. Кто, вообще, завешивает их такими блеклыми шторами, отрезая себе возможность лишний раз полюбоваться открывающимся видом с высоты двенадцатого этажа?