Подгоряне
Шрифт:
рабочих использовали на прививке саженцев. Но вскоре появились
специализированные хозяйства для прививки саженцев винограда и фруктовых
садов. Чтобы дать работу большему числу людей, стали возделывать табак.
Посеянный на сравнительно небольшой площади, табак обеспечивал работой
какую-то часть людей в течение всего года. Весной они занимались посадкой,
летом - снятием зеленых листьев, нанизыванием их на нитки и развешиванием
под длинными навесами для просушки А осенью и зимой табак необходимо было
рассортировать, уложить в связки.
И все-таки табак и овощи не могли дать работу всем. Сельские жители
искали и находили ее в городе. Люди стали похожими на муравьев - сновали
туда-сюда. По утрам отправлялись автобусом в город, вечером - тем же
транспортом - возвращались домой. В часы пик автобус брали штурмом,
набивались в него, как сельди в бочке. А что будет с этим народом, когда
возделывание табака и выращивание овощей будет тоже полностью
механизировано? Куда девать рабочую силу, если и виноградная лоза будет
подрезаться машиной и машина же изловчится убирать гроздья? Уже появляется и
такой комбайн! Техническая революция продолжается. Время идет и делает свое
дело.
После тяжелых вздохов отец рубит рукой воздух:
– Поживем - увидим!.. Чего я больше всего боюсь, так это того, чтобы
не выдернули человека из земли с корнем, не выкорчевали его!..
Радость по случаю нынешних побед смешивалась в душе отца с тревогою за
будущее. "Поживем - увидим". Так говорят все, когда не в состоянии заглянуть
в завтрашний день. Поживем... А пока что в виноградниках не разливаются
девичьи песни. Лишь глухой рокот хлопотуна-трактора докатывается до села. И
за кукурузу по-настоящему взялись машины: тут весь процесс, от сева до
уборки, полностью механизирован, и урожай вырос в два раза. Машины пахали.
Машины заделывали зерно в почву. Машины косили, обмолачивали и отвозили
готовый урожай в государственные закрома. Не слышно было на тех полях ни
озорного гиканья парней, ни притворно-испуганного взвизгивания девчат. Не
видно было ни букашек, ни шмелей, ни птиц, не мельтешили под ногами даже
вездесущие муравьи. А совсем недавно на этих полях все было по-другому. Для
молдаванина кукуруза - это жизнь. Посеяв ее, мы набирали пригоршнями землю и
подбрасывали ее вверх во славу неба и с молитвенной просьбой к нему, чтобы
кукуруза выросла высокой и с большими початками. Окончание прополки
возвещалось звонкими песнями девчат, озорными возгласами их ухажеров.
Бежала луна за реденькими облаками, как челнок в ткацком станке.
Убегали назад ряды кукурузы, срезанной серпами. Парни и девчата очищали
початки и собирали их в золотые кучи. Отовсюду слышался смех, изредка
приглушенный вскрик молодицы, у которой сорвали первый поцелуй. Именно тут,
на кукурузном поле, во время этой страды, завязывались почки будущих свадеб.
Мужики корзинами уносили початки в амбары, высыпали в сусеки - дробный стук
катился по селу, похожий на тарахтение колес огненной колесницы
Ильи-пророка.
Кукуруза царствовала всюду. Раскаленный в котле песок выбрасывал из
своего огнедышащего нутра звездочки-цветочки испеченных кукурузных зерен.
Первые свои коньки ребятишки мастерили из обглоданных волами и коровами
стеблей все той же кукурузы. Пробки к бутылям и бурдюкам вырезались из
очищенных початков.
Теперь в Кукоаре не сеяли кукурузу - ею занимались другие хозяйства. В
нашем селе она сохранилась лишь на приусадебных участках. Небо и
виноградники, виноградники и небо растворили в себе кукурузный след. Нам
оставалось лишь довольствоваться старым прозвищем: мамалыжники. Мамалыжники
без мамалыги. Ее варили только по большим праздникам. Лишь теперь я
по-настоящему понимал дедушку, когда, раздражаясь, он твердил:
– Я не буду засыпать в свои сусеки виноград!.. Складывать яблоки в
амбар. И помидоры с арбузами не занесу туда!..
А вот кукоаровские ребятишки где-то стянули с десяток кукурузных
початков молочной спелости. Сейчас они пасли скот на склонах гор в конце
виноградников и поджаривали на углях кукурузу. Похоже, им надоело играть в
лапту, в чушки - загнали коров в тень вязов и принялись готовить для себя
вкусную еду. Увидев меня, хотели было дать стрекача. Когда узнали,
успокоились, пригласили к своему костру, чтобы и я попробовал кукурузы,
испеченной на раскаленных углях. Они поджаривали ее по-крестьянски
основательно, не торопясь, чтобы не пережарить и не оставить полусырой.
После того как она становилась готовой, одевали ее в "рубашку", то есть в
оболочку от початка, чтобы зерна немного поостыли и сделались помягче.
Прошло, кажется, лет десять, как я не ел печеной кукурузы. Теперь мне
казалось, что вкуснее этой еды на свете и не бывает. Куда до нее, скажем,
вареным початкам! И вообще, взять ли грибы-шампиньоны, гусиную печенку, даже
самую обыкновенную картошку - все они во сто раз делаются вкуснее, когда их
испечешь на углях, да еще на свежем воздухе.
Ребятишки были безмерно счастливы оттого, что я хвалил их кукурузу.
Деревенские мальчишки! Только они одни и могут и черта вытащить из горшка