Подгоряне
Шрифт:
хотелось взять сторону сына: Никэ был настоящим футбольным фанатиком. В
какое-то время он ездил на своем мотоцикле в Кишинев на все матчи с участием
республиканской команды, меняющей свое наименование так, как меняет окраску
хамелеон: то она была "Молдовой", то "Авынтулом", а в самое последнее время
стала "Нистру" - будто каждые три-четыре года выходила замуж... Как бы
команда ни играла (хорошо, сносно, слабо, из рук вон плохо), Никэ никогда не
изменял
и туда помчался бы на мотоцикле вслед за улетевшей в столицу своей командой.
Но Москва далеко от Кукоары и Чулука, и Никэ вынужден был довольствоваться
телерепортажами.
Но и перед телевизором он вел себя так, как вел бы на трибунах
стадионов: вскрикивал, рукоплескал, глупо хохотал, умолкал трагически - в
зависимости от того, как складывалась обстановка на футбольном поле. Если у
нашей команды дела складывались удачно, более счастливого человека, чем мой
брат, вообразить было невозможно! И вот парадокс: старший, даже не старший,
а главный агроном совхоза смотрел на передачу "Сельский час" как на своего
заклятого врага!
– Целый день вывозишь навоз на поля, а вечером то же самое видишь на
экране телевизора!
– возмущался Никэ.
– Будто без них не знаем, как это
делается.-
Не имея ни малейшей возможности остановить, отменить такие передачи,
Никэ отводил душу тем, что в пух и прах разносил их содержание, а ведущих на
каждом шагу уличал в вопиющей безграмотности.
– Ну, ну... Иди к своему бадице Василе, и смотрите вместе ваш
проклятый футбол, - советовала мать, видя, как страдает ее младший сын.
– Он
такой же сумасшедший, как ты!.. Орет, ерзает на табуретке, видя, как
двадцать двуногих жеребцов гоняются за одним мячиком... Аль в магазинах
мячей нету? Купили бы каждому по мячу, и пусть себе играются! В разгар
уборки люди валятся с ног от усталости, а эти носятся как ошалелые за одной
игрушкой!..
Никэ выслушивал, а говорил свое:
– Человек весь день работает на комбайне, вечером хочет отдохнуть
по-человечески, посмотреть футбол, а ему суют под нос этот твой "Сельский
час" с тем же самым комбайном крупным планом! Кому они его показывают?..
Горожанам?- Эка невидаль!" А мы, сельские, своими руками ощупываем и землю,
и машины на этой земле! Городским жителям этот "Сельский час" до лампочки!"
– Иди, иди к своему бадице Василе. Не мешай мне смотреть!
Мама настолько осмелела, что уже не смотрела на телевизор как на бомбу
замедленного действия. Сама включала, меняла каналы, отыскивая
себя, и доводила Никэ до того, что он вскакивал и пулей мчался к бадице
Василе. Если не заставал того дома, бежал в школу: коль скоро Иосуб Вырлан
прозвал Телевизором школьного мерина, директору десятилетки ничего не
оставалось, как приобрести настоящий телевизор и установить его в
учительской. Теперь их было два: один в школе, а другой во дворе - в
"оглоблях".
В школе для Никэ всегда находились такие же пламенные болельщики, как и
он сам. Даже более горячие, чем бадица Василе Суфлецелу. На трансляцию
футбольного матча приходили все молодые учителя, не успевшие обзавестись
семьями, а значит, и своими домами, где бы можно было поставить телевизор.
Никэ был в эти дни как неприкаянный. Его молодая жена все-таки уехала
на берег Дуная, к матери, чтобы под ее крылышком разрешиться от бремени. В
Кукоару, к родным Никэ, она приезжала лишь затем, чтобы показать пятна на
припухшем, подурневшем лице. Ох уж эти молодые женщины! Они боятся родов как
огня и к определенному природой сроку стараются быть поближе к матушке.
Никэ нервничал, а мама утешала его. Утром и вечером кормила его сама в
нашем доме, а когда он уезжал на работу, совала в мотоциклетную люльку
продукты на обед. Попутно исподволь "агитировала", чтобы сын перебрался со
своей агрономической наукой в кукоаровский совхоз.
– Да разве в том дело, где работаю? Мне что тут, что там. Дело...
– Знаю, в чем твое "дело". А ты не беспокойся, сынок, молодые бабенки
всегда так... поближе к мамке. Там им не так страшно. Так что не волнуйся,
ничего с ней не сделается!
– А мать разве поможет? Рожать-то все равно надо самой!
– Эх вы, мужчины! Ничегошеньки-то вы в таком деле не смыслите!
Отец беззвучно посмеивался в щетинку усов: теперь он опять оставлял
щеточку на верхней губе, под самым носом. В конце концов не выдерживал и
подавал свой голос:
– Ты, мать, сама ничего не понимаешь. Никэ боится другого: там, на
Дунае, в роддоме меняют мальчиков на девочек..,
– Как это... меняют? - встрепенулась мама. - Как, разве там не
повязывают руку младенца красной ниточкой с фамилией родителей?., Ведь у нас
тут, кажется, так делают?..
– Местным, может, и повязывают, - продолжал психологическую пытку
отец, - а как узнают, что новорожденный мальчонок из подгорян, из наших,
стало быть, краев, так сразу же вместо него подсунут родильнице девчонку!..