Подкидыш
Шрифт:
Он услышал за спиной тихие шаги сестры Урсулы и ее приглушенный вскрик – когда она увидела на столе окровавленное тело сестры Августы, разделанное, точно свиная туша в мясницкой.
–Милостивый Боже! – Она пошатнулась, поспешно отошла в сторону, прислонилась к стене, и Лука услышал, что ее выворачивает наизнанку.
–Веревку принеси, – велел ей Фрейзе, не оборачиваясь. – Нет, лучше две. И позови брата Пьетро.
Сестра Урсула, все еще судорожно глотая и пытаясь подавить тошноту, воскликнула:
–Что, именем Господа, вы тут делаете, госпожа аббатиса? Да отвечайте же! Что вы сотворили с нашей сестрой Августой?
–Ступай, – сказал
Ему было слышно, как сестра Урсула, выйдя из мертвецкой, бегом помчалась через конюшенный двор к гостевому домику, стуча сандалиями по камням. И, как только она ушла, аббатиса подняла голову, посмотрела Луке прямо в лицо и промолвила:
–Я все это могу объяснить.
Он кивнул, крепче сжимая в руке кинжал. Ему было совершенно ясно, что увиденную ими сцену ничем объяснить невозможно. Эти закатанные по локоть рукава, эти обнаженные руки, покрытые кровью умершей монахини…
–Я считаю, что сестра Августа была отравлена, – сказала Изольда. – Моя подруга – врач, и она…
–Не может быть, – тихо заметил Фрейзе.
–Да, она врач, – настойчиво повторила аббатиса. – И она… то есть мы с ней решили вскрыть труп, чтобы посмотреть, каким ядом отравили эту несчастную.
–Неправда, они вкушали ее плоть! – дрожащим голосом крикнула с порога сестра Урсула. Она уже успела привести с собой бледного брата Пьетро. – Они вкушали ее плоть, как это делается во время дьявольской мессы! Они пожирали тело сестры Августы! Посмотрите, их руки покрыты ее кровью. Они пили ее кровь! Наша аббатиса вместе со своей рабыней-еретичкой переметнулась на сторону Сатаны и отправляет дьявольскую мессу прямо в святой обители!
Лука вздрогнул и перекрестился. Брат Пьетро шагнул к Ишрак, держа наготове веревку.
–Положи нож и вытяни руки перед собой, – приказал он ей. – Подчинись! Именем Господа я приказываю тебе подчиниться, демон ты, или просто преступница, или же падший ангел!
Не сводя глаз с Фрейзе, Ишрак медленно положила нож возле тела мертвой монахини и вдруг резко метнулась к той двери, что вела в пустое помещение больницы. Быстро миновав его, она выбежала в распахнутую настежь входную дверь. Еще мгновение – и за ней последовала аббатиса. Лука и Фрейзе кинулись за девушками в погоню, но рабыня уже успела достичь главных ворот.
–Закрыть ворота на засов! Остановить воровку! – взревел Лука. Привратница выбежала из своего домика, а он бросился на аббатису, весьма резво мчавшуюся впереди, и в броске повалил ее на землю. Похоже, этим ударом он вышиб у нее из груди весь воздух, и теперь она лежала без движения. В результате падения с головы у нее свалился апостольник, и из-под него на лицо ей хлынула масса густых светлых волос, окутав Луку тревожным ароматом розовой воды.
Рабыня-мавританка к тому времени уже успела добраться до внешних ворот и стала, точно ловкий зверек, взбираться на стену, ставя ногу то на петлю, то на балку, запиравшую ворота. Но Фрейзе удалось схватить ее за босую ногу, а когда она попыталась вывернуться, он подскочил, вцепился в подол ее платья и буквально сдернул ее с ворот. Падая, она грохнулась спиной о булыжную мостовую и даже вскрикнула от боли.
Фрейзе тут же прижал ей руки к бокам и обхватил ее так крепко, что она едва способна была вздохнуть; брат Пьетро тем временем быстро завел ей руки за спину и связал их, а затем связал ей и ноги в щиколотках. После чего он повернулся к аббатисе, которой Лука по-прежнему не давал встать с земли, и они вдвоем поставили ее
–Позор! – вскричала сестра Урсула. – Она не пострижена!
А Лука просто глаз не мог оторвать от этой красавицы; ведь прежде она скрывала свое лицо, а волосы прятала под апостольником. Если бы не сегодняшнее происшествие, он, наверное, так и не узнал бы, как она выглядит на самом деле. В ярких лучах всходящего солнца она была особенно хороша, и он все смотрел и смотрел на нее, впервые получив возможность по-настоящему увидеть эти синие глаза под темными загнутыми ресницами, этот точеный прямой носик, эти теплые соблазнительные губы. И только когда брат Пьетро принялся связывать перепачканные кровью руки аббатисы, до Луки дошло, сколь эта девушка одновременно ужасна и прекрасна, словно являет собой нечто самое дурное, что только есть между раем и адом: падшего ангела.
–Сестры-мирянки вскоре придут на работу, а монахини начнут возвращаться из церкви, так что мы должны поскорее привести здесь все в порядок, – первой опомнилась сестра Урсула. – Нельзя допустить, чтобы сестры видели такое. Это невероятно их… огорчит… разобьет им сердце… Я должна защитить их от подобного зла. Невозможно, чтобы они застали сестру Августу в таком… растерзанном виде. И этих… этих… – она никак не могла подобрать слово, каким можно было бы назвать аббатису и ее рабыню, – этих дьяволиц, этих посланниц ада они тоже видеть не должны.
–Нет ли какого-нибудь помещения понадежнее, где их можно было бы запереть? – спросил брат Пьетро. – Ведь до того, как они предстанут перед судом, их нужно где-то содержать. Нам придется послать за доном Лукретили. Ведь это он хозяин здешних земель. Вопрос о том, какое наказание понесут эти ведьмы, теперь вне нашей юрисдикции. Они совершили уголовное преступление, которое карается либо виселицей, либо костром; а судить и выносить приговор должен сам дон Лукретили.
–Подвал под привратницкой, – тут же предложила сестра Урсула. – Туда можно спуститься только через люк в полу.
Фрейзе поднял мавританку с земли и вскинул ее на плечо, точно мешок, ибо она была связана по рукам и ногам. А брат Пьетро, взявшись за веревку, которой были связаны руки аббатисы, повел ее к жилищу привратницы. Лука, оставшись наедине с сестрой Урсулой, спросил:
–Как ты поступишь с телом этой несчастной монахини?
–Я попрошу деревенских повитух уложить ее в гроб. Бедная девочка! Я ни за что не допущу, чтобы сестры ее увидели. Я пошлю за нашим священником – пусть благословит то, что осталось от ее бедного тела. Она может пока полежать в церкви, а потом я спрошу у дона Лукретили, нельзя ли перенести ее в их фамильную часовню. В мертвецкой я ее ни за что не оставлю. Как только деревенские женщины снова ее обмоют и облачат, ее нужно перенести подальше отсюда, а потом дать ей упокоиться на освященной земле.
Она вся дрожала и даже слегка покачнулась, словно вот-вот могла упасть в обморок. Лука обнял ее за талию, желая поддержать, и она на мгновение прислонилась к нему и даже положила голову ему на плечо.
–Ты вела себя очень храбро, сестра, – сказал он ей. – Для всех нас это было ужасное испытание, а уж для тебя тем более.
Она подняла на него глаза и вдруг, словно осознав, что нарушает обет – ибо мужчина обнимал ее за талию, а она бессильно к нему прислонялась, – резко от него отодвинулась, и он почувствовал, что сердце ее затрепетало, точно пойманная птица.