Подлинная история королевы Мелисенты Иерусалимской
Шрифт:
Натравив таким образом тевтонцев на евреев, Мелисента обратилась к своему телохранителю.
— У меня больше нет денег, наемник.
Однако тот повел себя именно так, как и ожидала Мелисента. Пожав плечами, он молвил:
— Когда-нибудь они появятся, королева.
— Ты остаешься?
Он улыбнулся.
— Идем, — сказала ему Мелисента, — я хочу заглянуть в Дамаск. Может быть, там мне удастся добыть немного денег. Боюсь, наши тевтонцы думают шлемами, а когда снимают шлемы, то не думают вовсе. У меня мало надежды, что они сумеют вынуть из евреев надлежащую сумму.
Если
— Кстати, а что ты сделал с тем никчемным астрологом?
— Отвел подальше, чтоб никто не видел, и отпустил на все четыре стороны.
Такое мягкосердечие тронуло Мелисенту, но она ничего не сказала.
— Эмир! — крикнула она, подойдя под стены Дамаска.
На стене мелькнули исхудалое лицо и рыжая борода.
— Ты звала меня? — спросил мой отец.
— Да. Эмир, ты любишь Сицилию?
Мой отец ласково улыбнулся.
— Как дикая кошка — собаку.
— Дай мне денег и воинов, и я сотру ее с лица земли.
Выслушав план Мелисенты и полностью одобрив его, эмир горько засмеялся.
— У меня нет ни денег, ни воинов…
Вы спросите, где Мелисента добыла средства? Она ограбила собственного архиепископа! Правда, архиепископ недаром столько времени тайно знался с евреями — он скупо отсчитал ей сто безантов и счел свой долг перед королевством выполненным.
Итак, Мелисента и ее телохранитель вернулись в Иерусалим. Великий магистр тевтонского ордена (увы, это был уже не Корвин) встретил ее величество весьма агрессивно (чего ожидать от твердолобого тевтонца!):
— Ваше величество, вы солгали! У евреев нет ни денег, ни Грааля!
Телохранитель искоса поглядел на королеву — не требуется ли убить наглеца. Но у Мелисенты не было времени для разборок с орденом — вот-вот должны были появиться сицилийцы.
— Вы нашли казначея? — спросила она.
— Нет, но…
— Боже милосердный! Неужели я должна еще и руководить еврейским погромом? У меня всегда были добрые отношения с общиной! Я все вам рассказала, вам осталось только грамотно провести операцию!
— Мы не нашли у них денег.
— Деньги у казначея, — терпеливо повторила королева, — а казначея вы не нашли. Грааль в синагоге.
— Мы обыскали синагогу, там ничего нет, кроме их дурацкой Торы.
— Иисусе… Там должен быть тайник. Вы пытали евреев или просто убили их?
— Ну… переломали одному ноги… но он ничего не знал. У него сразу начался шок от боли.
— Ладно. Хотя бы перебить сицилийцев сможете? Отнимите у них мои деньги, черт бы вас побрал, а заодно и все то, что найдете на трупах!
Тевтонцы мялись. Пересчитали своих людей, способных держать в руках оружие. Оказалось — мало.
Мелисента без слов поняла, что наглые пираты заберут деньги и уйдут невозбранно…
Так оно и случилось. Бессильно глядела королева в их крепкие спины и ярость душила ее.
Правда, одно дело Мелисента все же совершила в ущерб королю Ружеро. Она доплатила ему остаток суммы не дирхемами, а безантами, которые добыла у архиепископа.
— Это совсем дешевая монета, — недоверчиво сказал Ружеро.
А в деньгах, надо сказать, разбирались по-настоящему только кабатчики, которых имелось двое: в Марселе и в Дамиетте.
— Ливр тебе дешевая монета, грабитель, — презрительно отвечала Мелисента. — Погляди получше, это — золотой византийский безант, он идет один к одному.
И Ружеро поверил, взяв остаток суммы безантами. На самом же деле безант стоил одну треть талера, так что Мелисента попросту обсчитала пиратов. Но сейчас, когда они безнаказанно удалялись от Иерусалима, это вовсе не служило королеве к утешению.
Судя по взгляду, который ее телохранитель бросал то на тевтонцев, то на дорогу, по которой победно топали сицилийцы, наемник тоже был весьма нелестного мнения обо всем случившемся.
— Напрасно вы не дали нам перебить их в крепости, ваше величество, — позволил он себе наконец высказаться. — Мы были уже на полпути к победе.
— Я уничтожу их политически, а это куда важнее, — возразила королева. Она и сама не заметила, как начала советоваться с наемником.
Он ухмыльнулся.
— Представляете, они потом говорили, что «ничего такого» не делали! Никого не убивали, не резали, просто молча лезли на стены!
— Ладно, — проворчала королева. — Вот тебе за службу.
Она заплатила ему полновесными талерами, отсчитав из тех денег, что у нее еще оставались.
Приблизилась Агнес де Вуазен, поклонилась королеве, кивнула наемнику.
— Привет тебе, рыцарь.
— Я не рыцарь, — отвечал он с поклоном, просто и спокойно, — я обычный солдат. Но может быть потом, когда-нибудь…
Про себя королева подумала, что эта честь может быть оказана ее телохранителю Балдуином, когда тот сделается настоящим королем. Ибо чувствовала, что непомерная ноша грехов начинает угнетать ее свыше всякой меры, и что приближается то время, когда прожитые годы вынудят ее принести покаяние в церкви и удалиться от дел — возможно, в монастырь.
39. О переговорах с Византией
— Следующим делом Мелисенты были переговоры с Византией. Там она обнаружила полный распад и разложение. Узурпатор сидел на престоле, Комнин предавался разврату в Никее, разговаривать было не с кем. Патриарх Константинопольский поспешно отрекся от Евангелины Комнины, заявив, что официальная Византия не несет никакой ответственности за поведение побочной дочери низвергнутого императора. Добавил, что собирается отлучить ее от Церкви. Мелисента напомнила, что хотя у греков-мелахида и существует обычай отлучать от Церкви посмертно (чего не водится у латинских франков), однако это производится лишь над теми, чье учение может пагубно сказаться на душах ныне живущих; Евангелина же Комнина никакого учения не оставила. Зато оставила она сосуд со святой водой, найденный королевой Мелисентой на руинах Иерусалимской башни, и известно королеве, что этой святой водой Евангелина целила неверных сарацин — так высказывалась Мелисента о воинах ислама и так извратила она искренний рассказ Евангелины о делах милосердия, творимых ею в стане врагов.