Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
Шрифт:
сти. Его рука - чудо красоты, а не гордыни, а манера ее подавать завоевывала сердца. Не
то, что высокомерный shake-hand (рукопожатие - анг.) денди... Д’Орсе был приветлив и
благосклонен, словно король, а благосклонность - чувство, совершенно незнакомое ден-
ди”.
Барбе д’Оревильи, умерший почти в нищете и неизвестности, в маленькой комнат-ке в
рабочем районе Парижа, писал, что “во Франции оригинальность не имеет пристани-ща; ей отказано в крове и пище; ее
людей заурядных набрасываться на тех, кто на них не похож; впрочем, их укусы не ранят, а
только пачкают. “Будь как все” - для мужчин так же важно, как правило, которое внушают
девушкам “Пусть мнение о тебе будет добрым - это необходимо” (Женитьба Фи-гаро)”.
Впоследствии мы увидим, что эти слова в полной мере будут относиться и к самой Марии
Башкирцевой. Своей оригинальностью она всегда будет выламываться из строя. Ее,
безусловно, можно было бы назвать фатоватой, но, к сожалению, это слово нельзя
применить к женщине.
Одним из последних денди, незадолго до того, как Мария Башкирцева появилась во
Франции, был поэт Шарль Бодлер, написавший в 1863 году несколько страниц о ден-дизме
в статье “Поэт современной жизни”.
“Богатый, праздный человек, который, даже когда он пресыщен, не имеет иной цели,
кроме погони за счастьем, человек, выросший в роскоши и с малых лет привыкший к
услужливости окружающих, человек, чье единственное ремесло - быть элегантным, во все
времена резко выделялся среди других людей. Дендизм - институт неопределенный, такой
же странный, как дуэль...
Неразумно сводить дендизм к преувеличенному пристрастию к нарядам и внешней
элегантности. Для истинного денди все эти материальные атрибуты - лишь символ ари-
стократического превосходства его духа. Таким образом, в его глазах, ценящих, прежде
всего изысканность, совершенство одежды заключается в идеальной простоте, которая и в
самом деле есть наивысшая изысканность. Что же это за страсть, которая, став доктриной, снискала таких властных последователей, что это за неписаное установление, породившее
столь надменную касту? Прежде всего, это непреодолимое тяготение к оригинальности, доводящее человека до крайнего предела принятых условностей. Это нечто вроде культа
собственной личности, способного возобладать над стремлением обрести счастье в дру-
гом, например в женщине; возобладать даже над тем, что именуется иллюзией. Это горде-
ливое удовольствие удивлять, никогда не выказывая удивления. Денди может быть пре-
сыщен, может быть болен; но и в этом последнем случае он будет улыбаться, как улыбал-
ся маленький
Бодлер хорошо понимал сущность дендизма, потому что сам был денди. Кто-то из его
друзей назвал молодого Бодлера “Байроном, одетым Браммеллом”.
С ним связан и один забавный анекдот. Однажды Бодлер выкрасил свои волосы в зеленый
цвет и пришел в гости, рассчитывая на эффект. Но за весь вечер мудрый хозяин, хорошо
понимавший Бодлера, не задал ему ни одного вопроса по этому поводу. Под конец Бодлер
не выдержал и спросил напрямую, неужели никто не заметил, что у него зеленые волосы.
– Что же в этом особенного, мой друг, - усмехнулся хозяин, - они у всех людей зе-леные.
Не могу здесь не упомянуть и другой анекдот, связанный с именами Бодлера и Бар-бе
д’Оревильи, которые были, не только знакомы, но и дружили до самой смерти Бодлера.
Однажды д’Оревильи напечатал рецензию на книгу стихов Бодлера “Цветы зла”. Бодлер, явившись к нему, притворился, что он оскорблен его отзывом:
– Милостивый государь, в своей статье, вы осмелились коснуться интимных сторон моей
личности, я поставил бы вас в довольно неловкое положение, если бы послал вам вызов, так как вы, будучи правоверным католиком, кажется, не признаете дуэли?
Д’Оревильи отвечал:
– Страсти мои я ставлю всегда выше моих убеждений. Я к вашим услугам, мило-стивый
государь!
Герцог Гамильтон был тоже довольно эксцентричным молодым человеком. Экс-
центричность необязательна для денди, но оттеняет его природу. Как-то на прогулке в
Баден-Бадене огромные доги герцога Гамильтона напугали баденскую принцессу, и ему
было запрещено гулять с собаками. Уже на следующий день герцог появился на промена-
де, ведя на поводке свинью. Вообще-то в подобном эпатаже он далеко опередил свое вре-
мя, он делал то, что возмущало буржуа, такие вещи впоследствии усиленно стали практи-
ковать футуристы в начале 20 века и сюрреалисты значительно позже. Сальватор Дали, например, прогуливался с дикобразом. А Висконти на премьере своего фильма «Леопард»
появился с леопардом на поводке.
Герцог Гамильтон был настолько богат, что мог себе позволить снять на вечер ба-денский
театр, чтобы насладиться “Прекрасной Еленой” в обществе нескольких своих друзей. К
слову о его богатстве: он имел земельный доход 141 000 английских фунтов стерлингов в
год и по доходам (в 1883 году) стоял на девятом месте среди высшей аристо-кратии того
времени в Великобритании, пропустив впереди себя герцога Вестминстерско-го, герцога