Подполье на передовой
Шрифт:
– Ого!!
– послышался удивленный голос Карпова.
– Вот это арсенал.
– А вот еще посмотрите, - радостно поспешил Борис, - вот, в этом углу.
Вошедшие увидели прислоненные к стене винтовки, три советских и два немецких автомата, ручной пулемет системы Дегтярева и даже немецкий МГ.
– Та-ак, - неопределенно протянул Карпов, - запаслись, значит?
Он присел на стул. Борис торопливо зажег "летучую мышь", старательно разгладил рукой газеты на столе и, гордый, выпрямился перед гостями, ожидая похвалы. Юнашев и Вдовиченко присели
– Ну, что ж, докладывай, герой, - потребовал Карпов.
Борис удивленно посмотрел на него.
– А что докладывать, Сергей Иванович?
– Как что? Откуда все это, для каких целей, для кого и по чьему заданию?
Борис замялся.
– Ну, это мы, значит... Собираем по городу и сюда приносим. Тут наш склад. И наблюдательный пункт. Отсюда мы в окошко сигналим на тот берег бухты. Светом, фонарем. По морскому семафору.
– Значит, это вы тогда артналет вызвали, когда немцы смену частей производили?
– Ага, мы...
– И вас не нашли?
– Не!
– радостно сообщил Борис.
– Давай дальше.
Не уловив подозрительных ноток в голосе Карпова, Борис оживленно заговорил:
– И еще мы лодку достали и притопили здесь у берега. При надобности можно на тот берег сходить. А толовые шашки - это с минного поля. Ну, оттуда, где вы снимаете немецкие мины...
– Что-о?
– Карпов даже привстал.
– А мы, Сергей Иванович, давно по вашим следам ходим, смотрим, где вы разминировали проходы. Как только вы уйдете - мы на ваши места и тоже, значит, того... толовые шашки добываем.
– Ах, стервецы, - захохотал Вдовиченко.
– А мы-то ломали голову: почему это так часто попадаются пустые коробки вместо мин?
– Постой, Петро, - остановил его Юнашев.
– Ну-ну, парень, давай дальше.
В тоне, каким были сказаны эти слова, Борис уловил что-то такое, что его насторожило. Сразу пропало желание рассказывать, настроение испортилось.
– А что дальше? Вот и все... Но вы не сомневайтесь. У нас на случай чего пропуска есть в запретную зону. Один раз патрули уже проверяли. Ничего. Отпустили.
– Кто, немцы или полицаи?
– Полицаи.
– А того полицая возле парка вы подвесили?
– Нет, Сергей Иванович. Мы его сперва ломиком по голове. А потом уже подумали-подумали и подвесили на дереве. Чтоб страшнее было.
– Чтоб страшнее, значит?
– переспросил Юнашев.
– Ага, - упавшим голосом отозвался Борис, уже уловив явное неодобрение в тоне старших.
– Теперь давай начистоту, - строго, хотя и с иронией потребовал Карпов.
– Батя знает об этом подвале и о ваших подвигах?
Борис понуро молчал. Спутник его Петя Растригин тоже молчал.
– Здорово, - подвел итог Карпов.
– Орлы - нечего сказать. А вам известно, что те сигналы засекла немецкая контрразведка и сейчас ведет наблюдение за этим районом? Не знали? Так знайте. А вы обратили внимание, минеры сопливые, что на минном поле вы лазите гораздо дальше, чем мы разминировали и только по счастливой случайности до
Борис подавленно молчал, понурил голову и нервно теребил руками старенькую свою шапчонку. Петя шумно вздохнул. И все невольно обернулись к нему. Он торопливо заговорил:
– Конечно, это все верно. И тут мы виноваты перед старшими. Но вы поймите: мы хотим действовать, - с вызовом и в то же время просительно закончил Петя Растригин.
– Все ясно. Вопросов нет, - решительно сказал Карпов.
– Действовать! Так вот вам для начала задание. Все собранное в этом подвале замаскировать в развалинах и не прикасаться до особого распоряжения штаба. Раз. Второе: стол, стул, дверь отсюда выбросить, подвал захламить. Все это сделать сегодня. Немедленно. И доложить нам, мы еще не сменимся с дежурства. Помочь вам не можем - надо идти патрулировать, а то возможна проверка и, если нас не окажется на улице, неприятности не избежать! Все. Да, дополнение: на минное поле не ходить, патрулям на глаза не попадаться, световых сигналов не давать. Ясно? А завтра готовьтесь к объяснению у Степана Григорьевича.
И тут же, перейдя на обычный тон, Сергей добавил:
– И прошу вас, ребята. Сделайте обязательно все так, как я вам говорю. Уж вы доверьтесь нашему опыту. Честное слово, так будет лучше. Верно я говорю, братишки?
– обратился он к своим товарищам.
– Только так, - кратко подтвердил Юнашев.
– Ох, чертенята. Нет, ну надо же?
– вместо ответа воскликнул Вдовиченко, сокрушенно покачав головой.
– Ну вот. А теперь действуйте. Мы пошли. На обратном пути проверим.
Патрульные ушли.
...На другой день на квартиру Студеникиных Островерхов вызывал молодежь, юношей и девушек, которых связывали довоенные школьные годы, совместная комсомольская работа перед самой оккупацией, а некоторых - и родственные связи. И все-таки, Степан Григорьевич не стал собирать их всех сразу, а приглашал группами по 2-3 человека. Самой трудной оказалась беседа с сыном.
– Я не стану читать тебе мораль. Ты человек взрослый, понимающий. Тебе, надеюсь, не надо втолковывать, что любая наша ошибка, любая оплошность - смерть.
Борис решительно выпрямился, порываясь что-то сказать. Но отец бесцеремонно остановил его.
– Знаю, знаю, что все вы хлопцы смелые. Но в нашем деле есть кое-что страшнее чьей-либо смерти, Это - провал организации, всей подпольной работы, налаженной с таким трудом. Безрассудная, неизбежная и неоправданная гибель десятков, а может, и сотен самых честных, самых верных наших людей. Ты видел их у меня... тебя многие видели... В случае чего потянется ниточка... А там и меня... и моих знакомых... И глупость может обернуться трагедией.