Подрядчик
Шрифт:
– Япона мать! Я уже не знаю, как и объяснить тебе… в общем, тебе, Алексей, надо устранить причину, из-за которой ты переместился сюда, и в тот же момент ты окажешься в своем времени, но в параллельной… альтернативной линии ее развития!
– Вот теперь понял! – усмехнулся я. – Я этот предупреждаю себя того, ничего никуда не падает, соответственно я никуда не отправляюсь, и оказываюсь там, откуда я отправился сюда, но теперь я никуда не отправляюсь!
Сказав все это я и сам ужаснулся. Как, как такой бред вообще мог прийти ко мне в голову? Так сложно, и,
– Именно так! – облегченно вздохнул Семенов. – Во всяком случае, физика процесса должна быть такой.
– Должна или есть? – насторожился я.
– Есть, – поспешил заверить ученый. – Скорее всего, ты не будешь помнить ничего из того, что произошло с тобой…
– Здрасти, Женя, приехали! – протянул я. – Это еще почему?
– Да потому, что с этого момента, – он ткнул пальцем в стол. – События в той линии и этой отличаются. То, что произошло с тобой здесь, совсем необязательно произойдет с тобой в новой реальности. Теперь тебе надо предупредить себя… ну, я не знаю, дождаться родителей и попробовать через них… можно попытаться отправить письмо… и, если все сделано верно, то ты окажешься в другой линии, в которой нет того погрома, в которой ты не отправляешься в прошлое, и в которой нет этого разговора!
Разминая в руках сигарету, я откинулся на спинку дивана. Через родителей… да отправил я им письмо, только, похоже, не сильно и помогло. Или физик ошибался, или маменька с папенькой сочтут это глупой шуткой. В Евгении я был уверен почти на сто процентов. Во втором варианте… скажем, fifty-fifty.
Но оставался еще и третий вариант, наиболее возможный – я, по своему обыкновению, никого не послушал, и поступил по-своему. По старой русской традиции пошел тем самым другим путем. Вообще, такого человека, к чьим словам я бы прислушался… не этот я, который сейчас, умудренный годами и опытом, а тот оболтус, которым я был даже лет пять-десять назад… такого человека, пожалуй, и вовсе…
Нет! Есть такой человек! Самый дорогой мне человек, чьи слезы не стоят и всего золота мира – моя первая жена, Наталка. Только она умела убедить меня, направить в нужную сторону, подтолкнуть, когда надо – даже подопнуть… какого черта? Я, такой, какой я есть – только благодаря ей! И так бездарно, по собственной глупости я ее потерял. Мы с ней так мечтали уснуть и проснуться задолго до того момента, когда наши отношения спасти было уже невозможно! Даже была точная дата… Стоять! Девятнадцатое апреля – тот день, который назвал Семенов! Он-то откуда мог знать? Конечно, не восемьдесят восьмого года, но… а промахнулся ли Акелла?
Теперь я был уверен, что нет. Каким-то образом… да почему каким-то? Я точно знал каким – благодаря своей машине времени! Он знал, что произошло, происходит и произойдет. Кто знает, из какого далекого будущего Саня слил себе информацию, как далеко он заглянул? Печально, что если отец гения прав, и я не буду ничего помнить, мне не удастся проверить. Да и Бог с ним! Сейчас, отсюда, я могу не просто вернуть Наталку, а сделать так, что не потеряю ее никогда! И, кто знает, возможно,
Дело оставалось за малым – добраться до родного города любимой, найти ее, и… умудриться объяснить двенадцатилетнему ребенку, кто я, откуда, и чего от нее хочу. Нет – глупости. С Наталкой мы всегда понимали друг друга с полуслова.
– Алексей! – тряханул меня за плечо Семенов-старший.
– Да, да, – очнулся я. – Говори.
– Если я или Лена можем что-то для тебя сделать, как-то помочь… не стесняйся – говори. Если что-то возможно в наших силах…
– Вы и так уже много сделали, – отмахнулся я. – Теперь я знаю, где выход.
– Леша, ты сделал для нас больше, – произнесла Елена. – Ты не представляешь, насколько важно родителям знать – не верить, или надеяться, а именно знать, что их ребенок пройдет длинный путь, и очень многого в жизни добьется! Ты дал нам это. Леша, у меня такое чувство, что мы никогда больше не увидимся. Прощай, и еще раз – спасибо.
– Эх, тетя Лена, – грустно усмехнулся я. – Поверьте мне – мы с Санькой еще ваши кактусы побрить успеем… и вообще надоедим.
– Ладно тебе, – хлопнул меня по плечу физик. – Ты понял, про что она. До встречи в седьмом классе?
– До встречи, дядя Женя, – я пожал его ладонь. – До встречи.
Вика уже давно перестала дуться, и смотрела на прощание, как маленький затравленный зверек, как котенок, которого хозяева, переезжая на новую квартиру, выбрасывают на улицу, а он смотрит на них, таких больших, сильных людей, и не понимает – за что?
– Ты уже? – спросила она, когда Семеновы ушли.
– Не сейчас, – я прикурил сигарету. – Утром.
– И мы больше никогда не увидимся? Лешка, какое страшное слово – никогда… я раньше не думала, что с кем-то из дорогих мне людей я могу никогда не увидеться, – девушка села рядом, уткнувшись мне в плечо. – Я не хочу тебя терять.
– Черт, Вика, – я обнял будущую актрису. – Ты же понимаешь, что я не могу остаться.
– Худший способ скучать по человеку – это быть с ним и понимать, что он никогда не будет твоим, – процитировала Зиманкова. – Габриель Гарсия Маркес. Лешенька, я тебя люблю!
– Чего? – раздался возглас из-за открытого окна.
В свете фонаря на веранде стоял Юра. Твою ж мать! Про его Яву-то я давно и думать забыл, а она, наверное, так и стоит у "Дома Книги". И еще интересно. Интересно, как давно он там стоит, и многое ли он слышал? Скорее всего – нет, иначе профессор предупредил бы.
– Он же твой дядя? – ехидно поинтересовался парень.
– А что, похоже? – ответила соседка.
– Ах ты, ты… да ты… ты просто… ты просто использовала меня!
Картман то ли не знал нужного слова, то ли ему мешало воспитание, но, скорее всего – мой силуэт рядом с Вероникой. Конечно, матерому волку негоже связываться со щенком, но если не останется иного выхода – сойдет и такой.
– Я этого так не оставлю! – заверил байкер, и бросился в темноту.
– Надеюсь, – вздохнула в след ему Вика. – Надеюсь, не оставишь, и отстанешь от меня…