Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

дю Террайль Понсон

– Сомневаюсь, – заметил Фабьен, – ведь Роллан фат и хвастун.

– В таком случае, – проговорил мнимый маркиз де Шамери, – было бы очень хорошо, если бы граф Артов проучил его хорошенько.

– Что, вероятно, и будет, – добавил Фабьен.

– Тебе бы следовало побывать у него, – сказал Рокамболь, – и заметить ему, как глупо навязывать всякому встречному свои тайны.

– Я так и сделаю, – ответил Фабьен, – так как, кстати, мне нужно побывать в одном месте недалеко от него.

Фабьен исполнил это намерение

и, спрятанный Ролланом в другую комнату, увидел сам, как ровно в пять часов к нему приехала мнимая Баккара.

– Ты видел и слышал? – спросил его Роллан, когда Ребекка ушла.

– Видел.

– Я солгал?

– Нет.

Де Клэ принял победоносную позу. После этого Фабьен вернулся домой.

– Что с тобою? – спросила его жена. – Ты так бледен!..

– Ничего, – ответил Фабьен, стараясь улыбнуться, – успокойся, пожалуйста.

– Ты не обманываешь меня? – спросила она тревожно.

– Нет… мне только пришлось разочароваться в порядочности одной женщины… вот и все, моя милая Бланш.

Виконтесса не настаивала больше. Когда Рокамболь и виконт остались одни, маркиз де Шамери посмотрел на него пристально и спросил:

– Ну, что?

– Роллан не солгал, – ответил виконт, – его не мистифицировали.

– Графиня любит его?

– Я видел ее там, – ответил ему Фабьен и рассказал все, чему был свидетелем у Роллана де Клэ.

В эту самую минуту, вошел лакей и подал маркизу письмо. Рокамболь взглянул на почерк, которым был написан адрес, и невольно вздрогнул.

Это было письмо от Концепчьоны, в котором она полупризнавалась ему в любви и просила его тотчас же повидаться с ней, как только они приедут в Париж.

– Черт побери! – пробормотал Рокамболь. – Нам остается очень немного времени… Успею ли я избавиться в такой короткий срок от этой очаровательной Баккара, которая, пожалуй, разрушит все мои планы, когда они уже так близки к исполнению? Пойду посоветоваться со старым философом.

Через несколько минут после этого он был уже у своего наставника, который слушал, как лакей читал ему газеты.

– Дядя! – начал Рокамболь, выслав из комнаты лакея и садясь около сэра Вильямса. – Право, наша комедия разыграна довольно недурно… Фабьен пребывает в полном убеждении, что видел графиню Артову у Роллана де Клэ.

Сэр Вильямс радостно улыбнулся.

– Я получил письмо от Концепчьоны, – продолжал Рокамболь.

Слепой зашевелился.

– Она любит меня по-прежнему и через неделю будет здесь.

Слепой слушал и радостно улыбался. Рокамболь прочел ему письмо Концепчьоны.

– Ну, дядя, – сказал он, – что ты думаешь обо всем этом?

– Мы должны поторопиться в деле Баккара, – появилось на доске.

– А ты отвечаешь за успех?

– Конечно.

– Следовательно, мне нечего опасаться скорого возвращения Концепчьоны?

– И думать нечего.

– А относительно герцога де Шато-Мальи?

– Видишься ли ты с доктором-мулатом, который лечил меня?

– Иногда.

– Ты должен повидаться с ним.

– Зачем?

– Слушай, ты знаешь, что такое белладонна?

– Да, ядовитое растение.

– И да и нет… она не отравляет, а только сводит с ума через час после приема ее. «

– Ты, право, все знаешь, дядя, и я удивляюсь, как это ты не составишь себе карьеры.

Слепой вздохнул глубоко и продолжал писать:

– Белладонну-то мы и пустим в дело, если мы не придумаем только чего-нибудь лучшего и если ты…

– Понимаю, – сказал Рокамболь, – ты желаешь, чтобы я попросил у мулата какого-нибудь снадобья, которое сводит с ума?

– Именно так!.. – появилось на доске.

– Но… для чего?

– Узнаешь со временем, а теперь это моя тайна.

В этот же день вечером мнимый маркиз де Шамери был в опере, куда собрались почти все друзья и знакомые Роллана де Клэ, желая убедиться своими глазами в том действительно, что он не хвастает и не лжет, будто графиня Артова будет сидеть у него в ложе.

Было уже восемь часов, а к Роллану все еще никто не входил.

Но наконец в дверь его ложи постучались, и он поспешно встал, чтобы отворить.

Раздался шелест шелкового платья; нежный аромат духов разлился по ложе-Маркиз де Шамери, Октав с приятелями, словом, все, заметившие нетерпение Роллана де Клэ, обратили свои глаза на его ложу.

Вошла дама под вуалью, подала Роллану руку и села подле него, не подымая вуали.

Если бы графиня Артова явилась сама с открытым лицом и в оперном туалете в ложе Роллана де Клэ, то она, конечно, не произвела бы таких скандальных толков, как появление этой женщины, упорно сидевшей под вуалью в продолжение двух часов.

До самого конца спектакля Роллан выставлял себя неимоверно счастливым и обращал на себя всеобщее внимание, служа предметом всевозможных комментариев.

Когда спектакль окончился, то дама под вуалью взяла Роллана под руку и вышла вместе с ним.

Октав со своими приятелями выстроились в шеренгу на пути их собрата Ловеласа.

Они видели, как он прошел в подъезд и поднялся со своей дамой на лестницу, ведущую в ресторан, находившийся в конце оперного пассажа.

Роллан де Клэ и его дама намеревались поужинать в ресторане.

– Однако ведь мы не видали ее, – заметил один из этих молодых людей.

– Увидим, – ответил Октав.

– Когда же?

– Сейчас. Я беру это на себя, Роллан не подозревает, что я знаю этот ресторан как свои пальцы.

– Вот как!

– Пойдемте! – скомандовал торжествующий Октав и поднялся, в сопровождении целой толпы молодых людей, в ресторан, где ужинал Роллан де Клэ.

– Где кабинет, только что занятый мужчиной и дамой? – спросил он у лакея.

– Номер седьмой.