Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

дю Террайль Понсон

– Я готов, – ответил Мармузэ.

Майор Линтон не приехал прямо в Лондон, а остановился в Париже, где познакомился с прекрасной садовницей и влюбился в нее. Затем приехал в Лондон, где Румию принимали за его жену.

Когда майор проснулся, Румии, по обыкновению, не было около него.

Он пошел в другую комнату, но с ужасом отскочил назад. Перед ним на полу лежала Румия, раненная в плечо.

– А, у вас был мужчина, который из ревности хотел убить вас!

– Да, но выслушайте меня. Я не считаю себя честной женщиной –

я просто куртизанка, которая не может жить в простом доме. Человек, который был сегодня ночью, содержал меня, когда я жила в Париже, – у меня были рысаки, бриллианты, и я проживала ежегодно более четырехсот тысяч франков. Я, воображая, что вы обладаете баснословным богатством, решилась идти к вам, а между тем…

– А между тем? – сказал Типо со злобой.

– А между тем сегодня ночью у меня был Гастон (имя моего прежнего содержателя) и сказал мне, что ни у одного банкира нет и миллиона на ваше имя и что у вас нет ни клочка земли ни во Франции, ни в Англии. «Если бы майор действительно был богаче меня, я бы отступился, но майор, – продолжал он, – не больше как обманщик и искатель приключений. Он, пожалуй, привез с собой немного денег, которых хватит вам месяца на два-три, а затем он вас бросит».

Румия попала в чувствительную струну майора, и он сказал ей:

– Я теперь уйду. Вечером я приеду за вами в лодке и тогда покажу вам свое богатство, а пока, чтобы вы не ушли, я поставлю у дверей моего верного Нептуна.

И он вышел.

Румия же, сев к письменному столу, написала следующую записку:

«Наблюдайте. Сегодня вечером Типо повезет меня на лодке и покажет мне сокровища».

Она привязала к голубю записку и выпустила его.

Через час голубь возвратился с другой запиской, на которой было написано только: «Наблюдают».

Вечером возвратился Типо-Руно и, завязав глаза Румии, повез ее в сопровождении двух матросов в открытое море.

Они приплыли на корабль «Вест-Индия», где майор показал ей свое богатство.

Затем он повел ее в другую роскошно убранную комнату.

– Вот, мой друг, ваше новое жилище. Мы уезжаем отсюда.

– Когда и куда?

– Завтра, а куда – это я вам еще не скажу.

– Послушайте, велите привезти мне хоть моего голубя для увеселения.

– Можно.

Он велел Джону Гэпперу съездить за голубем. Между тем они поужинали, Типо изрядно напился и уснул, а Румия написала следующую записку:

«Я нахожусь на корабле, названия его не знаю, капитана зовут Джон Гэппер. Завтра вечером уезжаем. До свидания.

Румия».

Она послала записку с голубем. Через некоторое время прилетел голубь с запиской из двух слов: «Все готово».

* * *

Оставим на некоторое время корабль «Вест-Индия» и вернемся к Рокамболю.

Он, узнав, что сокровища находятся на корабле и что Типо скоро уезжает, приехал и остановился недалеко от

корабля, на тяжелой угольной барке.

Оставив Мармузэ на барке, он приплыл к берегу, но так как он плыл в платье и платье его было мокро, то он и отправился к своему кабатчику, содержателю «Короля Георга», где и переоделся в матроса.

В общем зале сидел какой-то кормчий, лицо которого было Рокамболю знакомо.

– Здравствуйте, приятель, – сказал Рокамболь.

– Ты опоздал, любезный, – сказал тот, – экипаж, который мне поручил Джон Гэппер, уже в полном составе.

При имени Гэппера Рокамболь вздрогнул. Затем, оправившись, спросил:

– № 117 помнишь?

Кормчий побледнел в свою очередь.

– О, – проговорил Жозеф Швец (так звали прежнего каторжника Тулонского острога), – умоляю вас, не выдавайте меня.

– Я тебя не выдам, если ты будешь мне повиноваться.

– Но я сделался честным и не хочу больше работать.

– И я не хочу, – проговорил Рокамболь, – но я желаю дать тебе возможность искупить свое прошлое.

– В таком случае я буду вам слепо повиноваться.

Что произошло потом между двумя бывшими каторжниками – неизвестно.

Только утром уже Рокамболь вышел из кабака, прошептав:

– Теперь, сэр Линтон, ты уже у меня в руках.

Майор Линтон только что проснулся. Румия спала на диване. В это время вошел капитан Джон Гэппер.

– Мне нужно кое-что сообщить вам, – сказал он.

– Что же?

– Вы помните человека, который хотел взорвать корабль?

– Помню. Что же, он ведь утонул?

– К несчастью, нет. Он живет здесь, в Лондоне, настоящим джентльменом и не знает, что я представил в военный суд протокол о том, что он хотел взорвать корабль, а за это по военному суду его приговорят к смертной казни.

Майор вздохнул свободней.

– Спасибо, брат, что успокоил меня.

– Я набрал, майор, новых матросов, так как мне кажется, что старые отгадали, что мы везем деньги.

Румия открыла глаза и с таким изумленьем начала осматривать каюту, что капитан и майор поклялись бы всеми святыми, что она спала.

Мармузэ, как читатель уже знает, остался на барке, под утро он увидел человека на берегу, делавшего ему знаки. Мармузэ подплыл. Человек этот был Рокамболь, но походил, как две капли воды, на Джона Гэппера.

– Пойдем, – сказал Рокамболь Мармузэ, – мне некогда объяснять тебе, в чем дело, скажу только, что сегодня ночью я приму команду «Вест-Индии», а ты будешь у меня секретарем.

Они направились к Канькражу, в кабак «Короля Георга».

Спустя четверть часа они уже сидели в зале с Жозефом Швецем.

– Уверен ли ты, что Джон Гэппер придет? – спросил Рокамболь у Швеца.

– Он придет ровно к десяти часам.

– Ну, значит, к делу. Я подожду там, – сказал Рокамболь, указывая на соседнюю комнату, и вышел.