Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
В зале остались Жозеф и Мармузэ.
Через несколько минут в зал вошел Джон Гэппер, но лишь только он успел сесть, как над головой его пролетела веревка, и он упал на пол.
– Милейший Джон Гэппер, – сказал Рокамболь, – нам нужно или ваше повиновение, или ваша жизнь.
По знаку Рокамболя Джону Гэпперу скрутили ноги и привязали одну руку, затем подняли его.
– Пишите то, что я вам продиктую, – сказал Рокамболь.
Джон Гэппер был человек осторожный, и потому он, зная Рокамболя, не сопротивлялся
«Его превосходительству майору Линтону.
Присылаю вам команду из девяти человек, командовать доверяю шкиперу. Я отвечаю за них, как за самого себя.
В полночь я буду на корабле к вашим услугам. До тех пор буду на берегу, мне нужно кое-какие дела устроить, которые не требуют отлагательства.
Джон Гэппер».
– Слышишь, – сказал Рокамболь, обращаясь к кабатчику Канькражу, – десять дней ты должен держать этого человека здесь, а потом можешь его отпустить.
– Слушаюсь, все будет в точности исполнено. Затем Рокамболь, Жозеф Швец и Мармузэ сошли вниз, где уже собирались матросы.
Жозеф поочередно представлял их мнимому капитану.
– Когда ты придешь на корабль, – сказал Рокамболь Мармузэ, – скажи Румии, чтобы она усыпила Типо.
– Хорошо.
Жозеф, Мармузэ и все матросы пошли на корабль, Рокамболь же, переодевшись джентльменом, отправился на телеграфную станцию и дал следующую телеграмму:
«Госпоже Ванде Кралевой, в гостиницу „Бельгия“. Фолькстон.
Все кончено. Приезжайте с ребенком во Францию ночным поездом.
Аватар».
Когда Рокамболь вернулся домой, на дворе его встретила ирландка.
– Я вас сегодня ищу целый день и едва нашла, – сказала она. – Вот записка, которую принес голубь.
Записка была следующего содержания:
«Джон Гэппер знает, что вы в Лондоне. Он донес на вас в Адмиралтейство. Не возвращайтесь в отель».
– Ого, черт возьми, надо торопиться, – и Рокамболь накинул на себя пальто, хотел выйти, но в это время за дверью послышалось:
– Именем закона, отоприте.
– Я напишу записку, – сказал Рокамболь ирландке, – которую ты привяжешь к голубю и выпустишь завтра на рассвете.
Затем он отворил дверь.
– Майор Аватар? – спросил один из полицейских.
– Я.
– Нам приказано арестовать вас.
– Господа, – сказал Рокамболь вежливо, – тут, очевидно, какая-нибудь ошибка, но так как вы тут ни при чем, я готов следовать за вами, но позвольте мне написать записку моему товарищу, который меня, вероятно, выручит.
Он написал записку, отдал ее ирландке и затем отправился с полицейскими агентами.
В шесть часов вечера корабль был готов отплыть.
Мармузэ успел передать прекрасной садовнице, что
Типо-Руно, прочтя записку Джона Гэппера, ничуть не смутился, ибо он думал, что тот остался на берегу для поисков Рокамболя.
Прошло означенное время, а Рокамболь на корабле не появлялся.
Вдруг прилетел голубь и принес записку следующего содержания:
«Меня арестовали, не беспокойтесь, я уйду из тюрьмы. Заприте в трюме Типо и плывите в Гавр. Я буду там.
Рокамболь».
– Как быть? – спросила прекрасная садовница у Мармузэ.
– Повиноваться, – ответил торжественно Мармузэ, – едем. Он нас догонит.
И «Вест-Индия» вышла в открытое море.
Книга XX. Любовные похождения Лимузена
На дровяном дворе близ улицы Шуазель, возле разожженного костра, сидели два человека.
Один из них – старый инвалид, а другой – каменщик, укутанный в лохмотья старого одеяла.
– Эй, Лимузен, – сказал инвалид, – ты, вероятно, проживаешь свой заработок, потому что, вижу, у тебя даже нет своего угла.
– Нет, старина, ты ошибаешься: деньги у меня всегда есть, а вина я почти не пью.
– Так что же тебя заставляет проводить ночь на морозе? Может быть, ты влюблен?
При этом вопросе Лимузен растерялся.
– Вы откуда знаете? – спросил он. Инвалид улыбнулся.
– Ах, если так, то отчего же ты никогда не посоветуешься со мной. Ведь я еще могу дать тебе дельный совет.
– Нет, старина, помочь трудно: женщина эта не нашего полета.
– Расскажи. Посмотрим.
– Вон, видишь ли, старина, там наверху… Она там всякий день, я взбираюсь высоко на дрова, чтобы полюбоваться ею. Как мне кажется, она чья-то пленница, потому что всякий день приезжают какие-то два господина, и с ними она всегда едет кататься. Одна же – ни шагу.
– А видела ли она тебя когда-нибудь? – полюбопытствовал инвалид.
– Как же, она даже мне раз улыбнулась.
– Тебе?
– Да. Но я не настолько дурак, чтобы воображать, что такой прелестный ангел улыбнулся даром бедному каменщику.
– И потому ты полагаешь, что ты ей нужен? – спросил с насмешкой инвалид.
– Да. Вот слушайте, третьего дня, когда я работал, окно ее вдруг отворилось, в нем показалась ее головка, и она как будто искала кого-то глазами, наконец, взор ее остановился на мне, и она улыбнулась. О! Я не могу передать тебе, что я в эту минуту чувствовал. Она опустила из окна записку и знаком дала мне понять, что записка предназначалась мне.