Подземные тропы

Токацин .

Но никто не спешил навстречу им из серого облака, ни один звук не долетал оттуда. Могильная тишина стояла в Гелисе, всегда звонком, гудящем и жужжащем городе-улье. Облако безмолвно клубилось и струилось, независимо от ветра, как клубок переплетённых щупалец. Фрисс на всякий случай обнажил мечи, Кесса вынула из ножен кинжал.

– Не слезай с панциря. В таком тумане разбежимся - потом не встретимся, - тихо посоветовал ей Речник. Кесса молча кивнула.

Не город, а котёл каши - в трёх шагах ничего не разглядишь! Фрисс видел очертания стен с дырками, непонятных холмов, кривых улиц - и ничего живого.

– Эта тварь нас почуяла, - прошептала Кесса, глядя куда-то в центр серого месива. Двухвостка испуганно зафыркала и попятилась. Полупрозрачные серые нити обозначились в тумане и потянулись к чужакам. Фрисс ударил наугад, начертив в воздухе искрящиеся дуги, и на миг туман отпрянул, но потом вскипел.

Что бы ни сидело в тумане, хорошего от него ждать не приходилось. Оружие устрашило его ненадолго, и Фрисс быстро понял, что не сможет его ни убить, ни отогнать. Он незаметно потянулся к контейнеру с Кьюнном, надеясь, что сияющий металл сожжёт туманную тварь. Но серые нити зацепили Двухвостку, и она в испуге вскинулась на дыбы и помчалась, не разбирая дороги. Фрисс и опомниться не успел, как полетел в какую-то яму, недолго повисел на качающейся перегородке, а потом провалился ещё глубже, в бело-жёлтое свечение и сердитое жужжание. Речник услышал сдавленный крик Кессы, а потом его схватили за руки, подняли и поставили прямо, попутно отняв оружие и сумку.

– Чуж-ж-жаки! Наз-з-зовите цель виз-з-зита!
– потребовал невысокий худой Нкири в кожаной броне, направив на Фрисса странный белый кинжал, на вид не стеклянный и не стальной. Демон-пчела в точности был похож на человека... не считая ярко-жёлтой кожи и странных чёрных спиралей и завитков, нарисованных на лице и руках. Говорил он на Вейронке, но понять его было очень трудно.

– Вы Нкири, народ Гелиса?
– на всякий случай уточнила Кесса, которую держали меньше воинов, чем Речника - всего-то четверо.

– Мы ищем постоялый двор, - поспешно ответил Фрисс, когда хески сердито зажужжали.
– Наш путь лежит в Фалону. В Гелисе можно найти еду и ночлег?

– Гелис з-з-закрыт из-з-за тумана, - Нкири неохотно опустил кинжал.
– Наз-з-зовите ваши имена. Сейчас вам найдут место, но утром вы уйдёте.

– Я Фриссгейн, а это Кесса, - коротко ответил Речник.
– Откуда в Гелисе этот туман? И кто поможет нам найти Двухвостку, в него убежавшую?

– Туман с оз-з-зера. А ж-ж-животное убеж-ж-жало, и теперь Аэнгисы украдут его. Будете искать у них, - ответил Нкири и дал знак другим воинам отпустить людей и вернуть им вещи. Фрисс убрал мечи в ножны и проверил, на месте ли драгоценный свёрток с ключами от Кигээла.

– Ж-ж-жаквилин! Проводи пришельцев в верхние клети, з-з-закрой люки - и ты на сегодня свободен, - сказал предводитель отряда одному из воинов. Остальные хески исчезли в неярко освещённом извилистом коридоре.

– Туман з-з-замуровал нас в Гелисе, никому нет пути ни отсюда, ни сюда! Торговцы не посещают нас, весь город з-з-закрыл двери, и мы проз-з-зябаем в без-з-звестности!
– негромко жужжал Нкири, пробираясь по хитросплетениям ходов-улиц Гелиса. Внизу было жарко и душно, и тем жарче, чем глубже спускались путники. Огромное перенаселённое гнездо Нкири издавало несмолкающий гул, но он приятнее был Речнику, чем недавняя мёртвая тишина.

– Туман пож-ж-жирает тех, кого ловит, и ничего не боится. Никак нельз-з-зя раз-з-звеять его! И только наглые воры Аэнгисы бродят там, наверху, по нашему городу!
– продолжил Жаквилин, когда кончились многолюдные развилки, и дорога повернула вверх.
– Вот, з-з-здесь верхние клети. Утром я з-з-зайду з-з-за вами и... Прокляни меня Мариса! Опять Аэнгисы!

Сигнал тревоги - оглушительный лязг железа - пронёсся по извилистым улочкам, и Жаквилин поспешил туда, откуда доносился этот звук. А Фрисс, заметив в одной из стен небольшое оконце, затянутое мутным стеклом, устроился у него и потянул за собой Кессу.

Четверо ярко одетых ящеролюдей с бронзовой чешуёй столпились у одной из построек Гелиса и деловито ломали непрочную стену. У одного из них был самострел, у троих - кирки, у всех - большие плетёные кули за плечами. Стена развалилась за считанные мгновения, и все четверо устремились в пролом.

– И туман им нипочём, - вздохнул Речник, думая, как теперь вызволять Двухвостку. Хорошо, конечно, если она не бегает сломя голову по Хессу, а сидит на привязи под присмотром, всё равно в чьём селении, но ведь просто так её не вернут...

– Это враги?
– спросила Кесса, в сотый раз протирая липкое мутное стекло.
– Где же защитники?

– Вот и защитники, - усмехнулся Речник, следя за тем, как все четверо Аэнгисов вылетают из пролома и бегут в туман, а за ними, провожая врагов выстрелами из маленьких самострелов, мчатся стражники Нкири. Один пришелец выронил обломок сот с мёдом, который держал в руках, и Фриссу показалось, что хеск ранен, но туман поглотил его - и Нкири остановились на границе серой мути, не смея двинуться дальше.

– А! Они просто воруют мёд, поэтому их называют ворами, - пояснил Речник, отходя от окна.
– Я, наверное, не полез бы в такой туман из-за мёда, но кто знает... может, он так вкусен и целебен, что за ним хоть в Кигээл...

– Ой, по-моему, туман их вообще не увидел, - удивилась Кесса и снова посмотрела в окно, но больше ничего интересного там не показывали.
– Они прошли насквозь - и всё. А что тут, в ячейках?

Она уже с любопытством осматривала комнату - тесную каморку с двумя узкими выступами-кроватями, сложенными в изголовьях одеялами из валяной тины и парой выдвижных ящиков-ячеек под окном.

Из одной ячейки Фрисс извлёк миску с тёмным вязким мёдом, из другой - кусок светло-серой массы, приятной на запах и терпкой на вкус, сытной, как сарматская Би-плазма.

– Попробуй, Кесса. Это нкирийский мёд, называется 'тацва', - сказал Речник и выложил на стол лепёшки и вяленое мясо, припасённые в Ойти.
– Но мы не Нкири, поэтому вот тебе нормальная еда. А тацву есть можно, но осторожно - иначе слипнешься.

Часть тацвы он припрятал, чтобы принести на Реку. Пригодится в дни холодных дождей, можно будет класть её в кислуху и представлять, что сидишь в жарких лабиринтах города-улья.