Поэты 1840–1850-х годов

Ростопчина Евдокия Петровна

Меркурий

Не омрачай своей высокой славы, Но покорись, детей своих любя. Ты — царь земли. Зевес твоей державы Не трогает, все боги за тебя; Ты всем свою поведал силу… Сколько Боролся ты со славою! Зевес Готов принять изгнанника небес, Он требует покорности, и только!

Прометей

Довольно!.. Ты как вор ползешь тайком; Ты нанялся в прислужники и сладко Распишешь милость… Подлым языком Ступай других обманывать — мне гадко! Вернись назад к владыке твоему, Потешь

его привычною забавой; Лежи в ногах, но возвести ему, Что я моей не уступлю державы.

Меркурий

Спасти творца я не могу. Зевес Мне повелел спасти его творенье. Зови людей, — молитва и смиренье Искупят им прощение небес.

Прометей

(с горькой улыбкой)

Вы вяжете младенца в колыбели… Завидная победа для богов! Они идут… Вот листья зашумели… Я узнаю знакомый стук шагов. Зевес! они…

^{Человек и женщина выходят на пригорок.}

Человек

Взгляни на нас с любовью, — Мы здесь, отец! Как прежде, позови К печальному нас тихо изголовью. Мы ждем тебя…

Женщина

Отец, благослови Мое дитя!

Прометей

Я стражду. Месть жестока!.. О, доверши ее скорей, Зевес!.. Посол богов, не забывай урока, — Поведай им веление небес!

Меркурий

(к людям)

Остановись, отверженное племя, И не гневи владыки в небесах! Он молнию остановил на время, Да вздрогнет мир и да склонится прах! Он повелит — и по его глаголу Застонет гром до глубины морей… Идите же и преклонитесь долу, — Зевес простит…

Человек

Я головы моей Не преклоню перед чужим кумиром, Не падаю ни перед кем во прах; Твоих богов не знаю я, и с миром Вдали от них я проживу, в горах, У ног отца, не ведая боязни.

Меркурий

Безумец, ты судьбу предупредил, — Теперь ничто не остановит казни! И страшен бог в одежде вечных сил, Грозой повит и молнией; во гневе Не пощадит он детища во чреве, Что носит мать в мученьях и слезах, Не пощадит младенца на руках, Что родила ты, женщина, на горе, Что кормишь ты, играя и шутя, И к сердцу жмешь с любовию во взоре… Ты слышишь гром?.. Молись!..

Женщина

(с ужасом, прикрывая ребенка руками)

Мое дитя! Не вырывай ребенка из объятий И матери не вызывай на бой! Прости, Зевес, не погуби дитяти! У ног твоих я упаду с мольбой… Но повели, чтоб гром остановился, Чтоб за него страдала я одна…

Прометей

Так некогда я за нее молился!

Человек

Опомнись! Ты молиться не должна. Остановись!..

Женщина

Громов не остановишь! Ты знаешь ли, как страшен

гнев небес? Молись, молись, — ты сыну смерть готовишь!..

Человек

(вырывая из рук ее ребенка и разбивая его о камни)

Так умирай!

Женщина

(с ужасом вскрикивая)

Проклятие, Зевес! Отец убил ребенка… Где же кара? Ты — грозный бог, ты в молнию одет, Но ты жесток, — ты не отвел удара, Но у тебя благословенья нет! На что ты мне?.. Ты слабого творенья Не мог спасти! Ты не сломил руки, Не разгромил чудовища в куски; Ты в мягкий пух не превратил каменья, Где он упал; ты облака небес Не разложил по жесткому граниту; Ты не послал мне никого в защиту… Проклятие!..

^{Гром и молния. Оба падают.}

Человек

(умирая)

Проклятие, Зевес!

Прометей

(Меркурию)

Ты слышал?.. Отнеси же к богу Их страшный, их последний крик, Когда к небесному чертогу Предсмертный голос не достиг. Я ж на скале моей убогой Останусь в царстве дум моих… Ступай, да пригони дорогой К обеду коршунов своих… Слетайтесь стаею голодной — Вас нынче ждать заставил я, — Напейтесь крови благородной! Сюда, ко мне!.. Вот грудь моя! 1845

64. СТРАННЫЙ ДОМ

Я слышу: хохочут, поют и шумят, Как тени, меняются лица; Тут кто-то заплакал, там цепи гремят… Ужели и это темница? Какая пустая и страшная тьма! Тут рядом и слезы, и шутка. Да, это темница больного ума; Да, это могила рассудка. Нельзя ли вернуться?.. Мне страшно пройти… Сперва помолиться бы богу… Ах! если и мне по тому же пути Окончить придется дорогу, И быть как они, ничего не желать, На привязи жить как соседи, И корм ежедневный спокойно съедать, Как в клетке ручные медведи, И видеть, как сдвинется та же стена Над бедною жизнью моею; Как зверь, на цепи у решетки окна Стоять напоказ ротозею, Не думать, не плакать, на крик сторожей Сходиться ко сну или к пище, И жить как собака, под гнетом цепей, Пока не свезут на кладбище. Нет, только не здесь бы печальные дни Окончить под грубым надзором, Не в доме безумья, не так, как они, Покрытые вечным позором. 1845

65. «Думал мужик: „Я хлеб продам…“»

Думал мужик: «Я хлеб продам, Барин спросит — оброк отдам. В город снесу на продажу товару Да лошадок куплю себе пару; А потом и Ванюху женю На Марфуше к Миколину дню». Хлеба продал он на два алтына, Барин сказал ему сукина сына; На деревне случился пожар, Вместе с хатой сгорел и товар. Почесался мужик поневоле, Не женил он Ванюхи к Миколе, Поглядел он в пустую мошну И напился к Миколину дню. 1845