Поэты 1880–1890-х годов

Мережковский Дмитрий Сергеевич

Совершенное знание немецкого языка, обширная философская эрудиция позволили Цертелеву осуществить перевод первой части «Фауста» Гете, помещенный им в сборнике «Почин» (1891). Его переводы из Гете должны быть отнесены к числу наиболее значительных для своего времени попыток поэтической интерпретации великого немецкого поэта.

В 1902 году вышел в свет третий и последний сборник «Стихотворений кн. Д. Н. Цертелева» (СПб., 1902), объединивший его избранные произведения за двадцать лет (1881–1901).

На фоне новейших достижений русской поэзии конца XIX — начала XX века это собрание представлялось уже достаточно анахроничным и не вызвало особого интереса в критике.

Некоторые лирические стихотворения Цертелева («Мне снился сон, лучами золотыми…», «Море широкое, даль бесконечная…», «Мы долго шли рядом одною дорогой…», «Туча промчалась и землю дождем напоила…») были положены на музыку известными русскими композиторами М. М. Ипполитовым-Ивановым, А. С. Танеевым, А. А. Балабановым и другими.

Д. Н. Цертелев умер 15 августа 1911 года в своем имении — селе Липяги Спасского уезда Тамбовской губернии.

129. «Скользил наш челн, шуршал высокий очерет…»

Скользил наш челн, шуршал высокий очерет; А ветви с берега склонялись Над светлым зеркалом прозрачных, сонных вод, Шептали тихо и качались. И небо синее, и чащу камышей, И этот лес, и эту воду — Всё населяли мы фантазией своей, Всю необъятную природу. И нам казалось, понимала всё она, Досель холодная, немая, Воскресши вдруг, любви и трепета полна, Заговорила как живая. Забыли мы, увлекшись чудною мечтой, Что все волшебные виденья, Как призраки, кругом встававшие толпой,— Лишь мысли нашей отраженья: Она ясна — и ясно всё; взгрустнется вдруг — И всё, что блещет красотою, Любовью кроткой, негой полно, — всё вокруг Исполнится тоской, враждою. Так, стоит в небе черной туче набежать, И мирно блещущие воды Вздрогнут и помутятся и начнут роптать От приближенья непогоды. <1878>

130. «Мы долго шли рядом одною дорогой…»

Мы долго шли рядом одною дорогой, И много хотелось друг другу сказать, Надежд и желаний теснилось так много, — Но мы не решались молчанья прервать. Теперь всё качать мне хотелось бы снова, — Но круто расходятся наши пути. Что делать? Осталось одно только слово, И это печальное слово — прости! <1881>

131. «Не сотвори себе кумира…»

Не сотвори себе кумира, Не воплощай своей мечты И среди суетного мира Не жди небесной красоты. Гляди духовными очами В открытый духу светлый край И пред минутными богами Колен своих не преклоняй! <1882>

132. «Ты скользишь над водами, играя…»

Ты скользишь над водами, играя, Брызги легкие мечешь веслом, И не ведаешь ты, дорогая, Что за сила таится кругом. Ты любви отдаешься беспечно, Не страшит тебя пламя страстей; Но то пламя безумно и вечно, Как и темная сила морей. Колыхнется дремавшее море, Помутится пучина до дна, И челнок твой в шумящем просторе Понесет роковая волна! <1882>

133. «Море широкое, даль бесконечная…»

Море широкое, даль бесконечная, Волны да небо кругом, Небо прозрачное, синее, вечное, С вечно горящим огнем. Веет над бездной простор беспредельного, Мчится волна за волной; Но среди грома и плеска бесцельного Вечных созвучий покой. 7 ноября 1882

134. «Я жду тебя — тебя не зная…»

Я жду тебя — тебя не зная, И лишь порой в неясном сне, Как звезды дальние мерцая, Сквозь жизни мрак ты светишь мне. Тоскуя, сердце ждет привета,— Приди ж, волшебница, скорей! Дай только миг тепла и света, А там возьми его — разбей! <1883>

135. «Не думай тайну вечную творенья…»

Не думай тайну вечную творенья Среди явлений пестрых уловить И объяснить их смысл и их значенье, Схватив связующую нить. Пойми, что мир есть только знак условный, В движеньи сущего — одно звено, Что в смысл его, последний и духовный, Проникнуть смертным не дано; Что смерть — сознанья сила поборола; Но каждое живое существо Есть только буква вечного Глагола, Минутный отблеск дня его. <1883>

136. «Когда б я мог порвать оковы тела…»

Когда б я мог порвать оковы тела, Умчаться вольною мечтой И долететь до крайнего предела Пучины вечно голубой, — Я бытия не ждал бы там другого, Не жаждал там блаженств иных И, отрекаясь от всего земного, Не звал видений золотых; Нет, только позабыть все злые раны Души моей хотел бы я И, погрузясь навек во тьму нирваны, Найти покой небытия. <1883>

137. ФТА

Лазурное небо — его одеянье, Подножье — пылающий ад, А знойные вихри самума — дыханье, Звук голоса — грома раскат. Как царь среди вечного движась простора, Сверкающей ризой одет, Плывет, и от ярко горящего взора Кругом загорается свет. И каждое утро владыка вселенной Родится и вечером гаснет опять. Но имени вечного смысл сокровенный Ни люди, ни боги не могут познать. <1886>