Нельзя в душе уврачеватьЕе старинные печали,Когда на сердце их печатьГодами слезы выжигали.Пусть новый смех звучит в устахИ счастье новое в чертахСвой алый светоч зарумянит,—Для давней скорби миг настанет:Она мелькнет еще в уме,Пришлет свой ропот присмиревший,Как ветер, в листьях прошумевший,Как звук, заплакавший во тьме…<1883>
220. КОНЧИНА ТУРГЕНЕВА
(22-го августа 1883 г.)
Ударил гром… И много летМы темной тучи не разгоним:Погас наш тихий, кроткий свет —Мы часть души своей хороним!..Свободы вождь передовой,«Из стаи славных осталой»,Родных кумиров современник,Он был для нас — их след живой,Их кровный, подлинный преемник!Мы с детства слушали рассказЕго простой, прелестной музы,И в нашем сердце крепли узыС
душою, светлой как алмаз…Когда мы позже были юны,На праздник девственной любвиЕго пленительные струныНам песни рая принесли!Когда бороться за наукуРванулись свежие умы,Он новобранцам подал рукуИ рассевал туманы тьмы…Он дал впервые проводницуБойцам проснувшейся страны:На смелый труд из тишиныОн вызвал русскую девицу.И был он друг ее мечты,Души глубокий познаватель,Ее стыдливой красотыНеподражаемый ваятель!Родное поле, степь и лес,В цветах весны, в одежде снежной,Под всеми красками небес —Он обессмертил кистью нежной…И пел нам голос дорогой…Вопросы дня, вопросы мира —Всему, под дивною рукой,Ответный звук давала лира!Прощайте, чудное перо,Нас одарявшее с чужбины,И ненаглядные седины —Маститой славы серебро!Ты к нам желал на север дикийУкрыться с юга на покой:Сойди же в грудь земли родной,Наш вечно милый и великий!1883
221. «От милых строк, начертанных небрежно…»
От милых строк, начертанных небрежно Когда-то жившею рукой,Незримый дух, безропотно и нежно, Нам веет тихою тоской.Безмолвен гроб, портреты безответны, И вы лишь, бледные слова,Забытым здесь даете знак заветный, Что тень души еще жива!Между 1878 и 1885
222. «Я ревнив к этой зелени нежной…»
Я ревнив к этой зелени нежной,Первой зелени вешних лесов,И до самой зимы белоснежнойЛюбоваться бы ею готов.И в конце плодотворного мая,Примечая богатство листвы,Я уж думаю, грустно мечтая:«Где ты, юность! о, юность… увы!»Между 1878 и 1885
223. «Еду в сумерки: зимняя тишь…»
Еду в сумерки: зимняя тишь,Всё белеет, куда ни глядишь;И больница, и церковь, и домМирно светятся ярким огнем.Теплый ветер подул и затих,Свежим дымом запахло на миг,И дрожит при лучах фонарейНа снегу тень лошадки моей,И кругом суеты не слыхать,Словно жизнь утомилась роптать, —Будто легче звучат голоса,Будто ближе к земле небеса,И я жду — сердце бьется в грудиТайной радости жду впереди…Между 1878 и 1885
224. НА КРЫШЕ КОННОГО ВАГОНА
Люблю, в ласканьи ветерка,На крыше конного вагона,С перил плебейского балконаГлядеть на город свысока,Нестись над морем экипажей,Глазеть по окнам бельэтажей,В кареты взоры опускатьИ там случайно открыватьНа складках шелкового платьяДвух рук любовное пожатье…Люблю глядеть и за бортыКолясок пышных и глубоких(Хотя внутри они пусты),Люблю камелий быстрооких,В сияньи наглой красоты,Обозревать в углу коляски,Где, развалясь и глядя вбокИ туфли выставив носок,Они прохожим строят глазки…Люблю весеннею поройС высокой крыши подвижнойЗа институтские оградыБросать непрошеные взгляды…Никто наверх не поглядит,Никто в боязни малодушнойПред нашей публикой воздушнойНе лицемерит, не хитрит;А взор повсюду наш парит…И вот, когда мне прямо к носуВагон с услугой подкатит —Всегда наверх меня манит:Взберешься, вынешь папиросу,Сосед предложит огонька,Кивнешь признательно, закуришь,Поговоришь, побалагуришь —И все, в ласканьи ветерка,На крыше конного вагона,С перил плебейского балконаНа мир глядим мы свысока.Между 1878 и 1885
225. МАДРИГАЛ
(Л. С. Я.)
Склоняюсь пред тобой, как робкий богомолец,Рука лилейная, прекрасная без колец,И горько сетую: как поздно наконецВ тебе мне встретился желанный образецРуки, невиданной меж мраморов старинных,—Ни пухлых пальчиков, ни ямочек рутинных,Но что за линии и что за красота!Гляжу и думаю, любуясь и ревнуя:К кому же ты прильнешь, в преграду поцелуя,Ладонью нежною на пылкие уста?Между 1878 и 1885
226. МИМО ВОЗРАСТОВ
Я перешел рубеж весны,Забыв доверчивые сныИ грезы юности счастливой;В туманы осени дождливойВступил я вялый и больной,Проспавши тупо летний зной.Но вот зима уж на пороге —И я опомнился в тревоге…Между 1878 и 1885
227. УКОР
Часы бегут с поспешностью обычнойДля жизни праздничной и жизни горемычной,И каждого бесследный их полетВ иные дни к раскаянью зовет…Но без борьбы, со вздохом незаметным,Мы шлем «прости» мечтам своим заветным;Теряя жизнь, пред будущим пустымМы со стыдом беспомощно стоим.А как подчас настойчивы укоры!Вы помните ль: на улице глухой,Под ровный шаг походки деловой,Следили вас невидимые взоры…В сырую ночь, при блеске фонаря,В котором газ от ветра волновался,Не злой ли вихрь в душе у вас промчалсяИ лучших дней не вспыхнула ль заря?Иль, громоздясь стеной под небесами,Ряды домов не жали вашу грудь?Их мрачный вид — с докучными мечтамиНе звал ли вас расчесться как-нибудь?..Но всё ж без дел, со вздохом незаметным,Мы шлем «прости» мечтам своим заветным,Мы шлем «прости» встревоженным мечтам, —А злой укор всё ходит по пятам…Между 1878 и 1885
228. «Сказал бы ей… но поневоле…»
Сказал бы ей… но поневоле Мне речь страшна:Боюсь, что слово скажет боле, Чем шепот сна.Откуда робость? Почему бы Не быть храбрей?И почему коснеют губы, Когда я с ней?Признанья в ветреные годы Я делал вмиг;От той уверенной свободы Отстал язык.Боюсь, что понял я неверно Порыв любить,Боюсь слезою лицемерной Глаза смочить.Она хоть искренно польется, Но, может, в нейЛишь с грустью чувство отзовется Минувших дней…Между 1878 и 1885
229. ОТРЫВОК
Чудесный вечер… Мы уселись группойВ траве зеленой, на опушке леса,Пред насыпью железного пути.Вздымались ели темною грядоюНа светлом небе, и кресты верхушекОтчетливо, недвижные, чернели.Порой пред нами проносился поезд,И долго, долго в гулком отдаленьиВ тиши вечерней шум его катился…Вдруг месяц круглый глянул с вышиныМеж двух шпалер померкнувшего леса,Как в глубине громадной, тихой сцены…И все мы смолкли, словно притаились.А шар луны, как незваный свидетель,Всё выступал, неотразимо ясный,И в тихом небе тихо поднимался,И, наконец, уставился на нас.Мелькнули звезды. Раздались меж намиОбычные мечтанья и вопросы:Там есть ли люди, и в мирах далекихНам суждено ль иную жизнь изведать?«Нас там не будет — и на купол звездныйЯ избегаю пристально смотреть:Мутится ум, и слово стынет в горле,И друга благородные чертыМне кажутся пустой и скверной маской,А пестрый день, картинный и шумливый, —Обманом жалким, над которым втайнеСмеются там стальные очи мрака!..К чему дано нам вечно созерцатьАлмазную метель и вихрь мировВ бездонной синеве ночного неба —И ясно видеть их недостижимость?!Какая неотместная обида!»«Ваш ропот странен. Полно вам глядетьНа этот мир из узкой, темной трубки!На первый план вы ставите себя.Но в сфере звезд никто о вас не думал;Никто, рассудком сходный с человеком,Созданием миров не управлял;Природа есть, откуда — мы не знаем,B ваши распри с этим неизвестным,Едва ль носящим образ существа,Поистине достойны сожаленья!Ваш гнев измышлен, или вы больны.Но и в разгаре затаенной злобыВы дышите, вы смотрите — вам любо.А с этой злобой, будь она правдива,Вам жить нельзя…» — «И лучше бы не жить!Мое несчастье и несчастье многих,Что жизнь мила при думах безотрадных…Но с каждым днем растут самоубийства,И устарело в наши временаГамлетовское „быть или не быть?“.Загробных снов никто уж не боится…Пугает нас, напротив, смерть ума,Его тлетворной, внутренней беседыВнезапное, глухое прекращенье…Мы с ним страдаем и страдать не прочьЗа гранью гроба: лишь бы не расстаться!А многим страшен малый промежутокУдушья, муки, гадкого чего-то,С чем неразлучен жалкий наш конец…Нас гложут мысли. Я скажу к примеру:Прельщен ли я сияньем этой ночи?Не так, как вы! Ваш мир ненарушим.А я — вникаю в эту тишинуИ слышу в ней придушенные звукиТревожной жизни, бьющейся вокруг:Там люди мрут, и в судорожном хрипеКолеблются бесчисленные груди…Что, если бы те звуки слить в один?Какой бы хор пронесся в тихом небе!!А поцелуев рой соединенныйС мильонов уст, поспешных и безумных,Какой бы шум они произвелиСвоим бессвязным, птичьим щебетаньем!А вопль родильниц? А рыданье скорбных?..Теперь любуйтесь этой тишиной…И вспомните, что полог облаковПочти отвсюду дымчатой пустынейНа вышине задернут над землею —И никому не виден этот мир,И никому не слышен дольний звук,Как звуки тленья в замкнутой могилеНе слышны людям!.. Мы живем как тени,Водимые неведомой рукойПо чуждому, безвыходному замку:Когда порой начнем стучаться в окна,Откуда нас прельщают чудеса, —Ни отзыва, ни помощи не слышно!И все мы гибнем, чуждые друг другу… Мы — тени! тени!..»<1886>