Поэты 1880–1890-х годов
Шрифт:
265. БУРНОЮ НОЧЬЮ
266. ПРЕЖДЕ ВСЕГО
Русский человек всю жизнь не может обойтись без полиции.
267. НОЧНАЯ СТРАЖА
1850
Из А. Ч. Суинберна, пер<евод> с английского
«Товарищ, что скажешь о ночи?..» — «Блеск молнии, буря и мрак… Огнями не вспыхнул маяк, Но ярок во мгле этой ночи Лишь отблеск потешных огней, И светом залиты чертоги Тех хищников знатных, чьи ноги Безжалостно топчут людей». «Пророк, что ты скажешь о ночи?» — «Изгнанник свободный, стою У бездны морской на краю… И видели вещие очи Угрозу для гордых голов — Губительных молний блистанье, Я слышал громов грохотанье Над прахом погибших борцов». «Что скажете, братья, о ночи?» — «Мы плачем всю ночь напролет, Готовы мы выплакать очи… Кто наших детей нам вернет? О жадные клювы и пасти. Вернете ли нашим отцам Вы тех, кто растерзан на части И брошен добычею вам?» «Что скажете, жертвы, о ночи?» — «Терпеть уже не было мочи. При виде меча и петли За право мы на смерть пошли. Но мы не погибли бесплодно, Раскаянья нет у борца. Свободе служили свободно Мы жизнью своей до конца». «Политик, что скажешь о ночи?» — «Продлится так долго она, Насколько мне будет нужна. А золото радует очи И ночью, и в утренний час. Где нужно — клянемся мы смело, Минует опасность для нас — Схороним и слово, и дело». «Изгнанник, что скажешь о ночи?» — «Мгновенья текут, как вода, И тяжко в такие года Нам бодрствовать в сумраке ночи. Стою средь зыбучих песков, Но издали слышу в изгнанье — Цветов ароматы с лугов И вольного ветра дыханье!» «О пленник, что скажешь о ночи?» — «Над нами всю ночь напролет Всё дождик кровавый идет, И он заливает нам очи. Не всё ли едино в тюрьме: Дневное, ночное ли время? Так будет — доколе во тьме Цепей не расторгнется бремя». «Европа, что скажешь о ночи?» — «Спроси у небес, у морей, У наций, моих дочерей, Народов еще не подросших. Но та уж явилась на свет, Что правду с неправдой рассудит: Она, а не я, даст ответ, И что она скажет — так будет!» «Свобода, что скажешь о ночи?» — «Не вижу я больше грозы, Не вижу кровавой слезы И грома не слышу с полночи. Вся даль побелела: стопой Неслышною солнце восходит, И ночь с ее черной тоской, Ночь скорби — навеки уходит!»А. Н. БУДИЩЕВ
Род Будищевых ведет начало от полковника запорожского войска Будищева, который при Екатерине II жалован был дворянством. Прадед писателя, Иван Матвеевич, первым в России составил мореходную карту Черного моря. Дядя, капитан первого ранга, убит на Малаховом кургане в Севастопольскую кампанию. Другой дядя, географ, одним из первых составил описание Амурской области и реки Амур. К моменту рождения поэта, Алексея Николаевича, род Будищевых захирел. В письме к П. В. Быкову Будищев сообщал: «Я родился в 1866 году 15-го января [85] в Саратовской губернии, Петровского уезда, на хуторе отца моего Николая Федоровича, небогатого землевладельца и земского деятеля. Мать моя, Филиппина Игнатьевна, урожденная Квятковская, — полька. Учился я в Пензенской гимназии, где кончил курс в 1884 году. В этом же году поступил в Московский университет на естественный факультет, а затем перешел на медицинский. Курса в университете не кончил; должен был уйти по болезни (сильное нервное расстройство) с 4-го курса, в 1888 году» [86] .
85
В другой биографической справке, посланной С. А. Венгерову, Будищев называет датой своего рождения 14 января 1867 года (ПД).
86
В критике и мемуаристике начала века распространено было мнение, что Будищев покинул институт исключительно ради того, чтобы целиком заняться писательством. Из приведенной собственноручной биографической заметки видно, что причины были иного свойства.
Болезнь, сопровождавшаяся сильными болями, преследовала поэта в течение всей его жизни. Это был врожденный порок сердца, который послужил причиной его ранней смерти.
Студентом второго курса, в 1886 году, Будищев посылает свои стихи в малозначительный юмористический журнал «Развлечение», редактором которого был известный сатирик Влас Дорошевич. Стихи Будищева, как впоследствии утверждал Дорошевич, были приняты им вначале за переводы из Гейне. Они понравились Дорошевичу, он напечатал их, и с этого времени судьба Будищева определилась. Поначалу он активно сотрудничает в юмористических журналах «Развлечение», «Будильник», «Осколки», где помещает шуточные стихи, пародии на декадентов, небольшие рассказы. Однако значительного успеха Будищев в этих жанрах не имел. Очевидно, он понял это и вскоре перешел на «серьезную» беллетристику.
Уже в начале 90-х годов, переехав из Москвы в Петербург, он завязывает отношения с такими солидными журналами, как «Вестник Европы», «Русское богатство» и др. Писал Будищев много, так же много печатался, но расходились книги плохо, доход был минимальный. Жить приходилось скудно, буквально «на гроши». В обширном литературном наследстве писателя стихи занимают по объему более чем скромное место. Будищев никогда не считал себя поэтом по преимуществу. Главное место в его творчестве принадлежит повествовательной прозе и драматургии: он автор нескольких романов («Пробужденная совесть», «Бунт совести», «Степь грезит» и др.), нескольких сборников рассказов (наиболее известны «Степные волки» и «Черный буйвол»), нескольких пьес (одна из которых, «Живые — мертвые», с успехом шла в Малом театре).
Проблема совести, нравственного возрождения оставалась главной на всем протяжении творческого пути Будищева. На многих его прозаических вещах явственно ощущается влияние Достоевского. В стихотворениях же, лишенных заданной этической концепции, писатель более свободен и независим. Может быть, поэтому стихотворения его оказались жизнеспособнее его прозы. Характер поэтических средств роднит поэзию Будищева прежде всего с творчеством Бунина.
К 1912 году, когда отмечался двадцатипятилетний юбилей литературной деятельности Будищева, им было написано и издано около двухсот печатных листов беллетристики и около ста листов газетных статей. Но, несмотря на такой титанический труд, популярность Будищева была невелика (всероссийскую известность он получил лишь как автор слов романса «Только вечер затеплится синий…»).
Несколько изменил дело юбилей. Писателя приветствовали А. И. Куприн, А. А. Измайлов, Ф. Д. Батюшков и другие деятели литературы, неизменно относившиеся к Будищеву с сочувствием. В газетах появились статьи и приветствия. Интерес к Будищеву на некоторое время повысился. Он издает за два года около десяти книг; некоторые из них разошлись хорошо.
Летом 1911 года Будищев совершил поездку по Волге (от Твери до Царицына), которая благотворно подействовала на его здоровье и душевное состояние. Он поселился к этому времени в Гатчине, где его постоянным собеседником и спутником во время прогулок стал Куприн.
Начавшаяся мировая война оказалась для Будищева источником тяжелых переживаний. Был призван в армию его единственный сын. Ухудшалось здоровье: участились сердечные приступы, от которых писатель страдал и ранее. Один из них оказался роковым: 22 ноября 1916 года Будищев умер. «Смерть его была легкой: он хорошо себя чувствовал в течение дня и вечера, шутил, разговаривал… Потом сразу подошло что-то грозное, неотвратимое и в коротком вздохе жизнь закончилась», — писал в некрологе Ф. Д. Батюшков [87] .
87
«Речь», 1916, 24 ноября.
Похоронен Будищев в Петрограде на Волковом кладбище.
Стихотворения его были изданы отдельными сборниками дважды; в 1901 и 1915 годах.
268. «Росой горит слеза в моем унылом взоре…»