Поэты «Искры». Том 1

Курочкин Василий Степанович

69. ПРИРОДА, ВИНО И ЛЮБОВЬ

(ИЗ БЫЛЫХ ВРЕМЕН)

^{Трагедия в трех действиях, без соблюдения трех единств, так как происходит в разное время, в разных комнатах и под влиянием различных страстей и побуждений.}

ЛИЦА:

Поэт, Редактор, Цензор.

ДЕЙСТВИЕ 1. ПРИРОДА

^{Комната Поэта.}

Поэт

(пишет и читает) Пришла весна. Увы! Любовь Не манит в тихие дубравы. Нет! негодующая кровь Зовет меня на бой кровавый!

^{Кабинет Редактора.}

Редактор

(поправляет написанное Поэтом и читает) Пришла весна. Опять любовь Раскрыла тысячу объятий, И я бы, кажется, готов Расцеловать всех меньших братий.

^{Кабинет Цензора.}

Цензор

(поправляет написанное Поэтом и поправленное

Редактором и читает) Пришла весна. Но не любовь Меня влечет под сень дубравы, Не плоть, а дух! Я вижу вновь Творца во всем величьи славы. (Подписывает: «Одобрено цензурою».)

ДЕЙСТВИЕ 2. ВИНО

Поэт

Люблю вино. В нем не топлю, Подобно слабеньким натурам, Скорбь гражданина — а коплю Вражду к проклятым самодурам!

Редактор

(поправляет) Люблю вино. Я в нем топлю Свои гражданские стремленья, И видит бог, как я терплю И как тяжел мой крест терпенья!

Цензор

(поправляет) Люблю вино. Но как люблю? Как сладкий мед, как скромный танец. Пью рюмку в день — и не терплю Косматых нигилистов-пьяниц. (Подписывает.)

ДЕЙСТВИЕ 3. ЛЮБОВЬ

Поэт

Люблю тебя. Любовь одна Дает мне бодрость, дух и силу, Чтоб, чашу зла испив до дна, Непобежденным лечь в могилу.

Редактор

(поправляет) Люблю тебя. Любовь к тебе Ведет так сладко до могилы В неравной роковой борьбе Мои погубленные силы.

Цензор

(поправляет) Люблю тебя. И, не скорбя, Подобно господам писакам, Обязан век любить тебя, Соединясь законным браком. (Подписывает.)

^{Занавес падает. В печати появляется стихотворение «Природа, вино и любовь», под которым красуется имя Поэта. В журналах выходят рецензии, в которых говорится о вдохновении, непосредственном творчестве, смелости мысли, оригинальности оборотов речи и выражений, художественной целости и гражданских стремлениях автора.}

<1863>

70. РАПСОДИИ О НИГИЛИЗМЕ

ВСТУПЛЕНИЕ

Героические времена нигилизма прошли. Вдохновенно призывавший на битву Петр Пустынник-Тургенев, санктифировавший первый поход против нигилистов папа Урбан-Катков, горячий Бульон московский-Юркевич с братом своим Балдуином-Лонгиновым, мудрый Роберт-Краевский с племянником своим неустрашимым Танкредом-Громекою принадлежат уже истории. На священных скрижалях оной бесстрастный Галахов изобразит приводящие во ужас сердце кровопролитные войны, для поучения воспитанников средних учебных заведений, в новом издании своей хрестоматии. Суд истории мудр и нетороплив. Неизгладимые борозды на ее каменистой почве проводятся событиями медленно. Время, в которое войны постепеновцев с нигилистами отразятся в ее ровном зеркале во всей величавой правдивости, еще не определено провидением. Прагматической истории обыкновенно предшествует художественный эпос. Бледнея и отступая в смущении перед великостью задачи, я тем не менее берусь быть певцом этой войны, ибо вдохновенные барды наши не берутся: Аполлон Майков в Неаполе, князь Петр Вяземский в Киссингене, Афанасий Фет, повесив на стенку свою лиру, взялся за плуг селянина, граф Толстой принял из рук Клио свиток с мрачными письменами времен Иоанна Грозного, Страхов для увеселения «Времени» играет, как мячиком, глобусом Урании, Всеволод Крестовский шалит с снисходительною Эрато, а Щербина вымаливает у Полигимнии новых мифов для своего народного читальника. Каллиопа тщетно зовет русских бардов; кроме меня, никто не откликается на ее зов.

Я делаю что могу: песни мои суть не что иное, как рапсодии эпохи нигилизма. Потомству предстоит составить из них величественно-поучительный эпос.

24 марта 1863

Пр. Знаменский

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Происхождение или, лучше сказать, возникновение нигилизма доселе покрыто еще мраком неизвестности. Первое веяние духа нигилизма замечается в Орловской губернии, славной в географии Российской империи как место рождения И. С. Тургенева, который даже временно проживает в оной губернии, когда на несколько дней покидает Париж, сию вторую родину образованных россиян. Дух нигилизма зоркие Собакевичи и Ноздревы орловские воплощают в Базарове, лекаре, кончившем курс в императорской медико-хирургической академии. Вместе ли с Базаровым родился дух нигилизма и когда родился Базаров — еще не исследовано г-ми Геннади и Бартеневым; полагают, что в начале тридцатых годов, когда еще издавался «Благонамеренный» Измайлова. Собакевичи и Ноздревы предполагают присутствие нигилизма в Базарове потому, что он режет лягушек и у него есть микроскоп. Жак Араго точно так же неприязненно встречен был дикими, потому что обходился посредством носового платка и имел при себе компас. Жака Араго дикие хотели съесть; Базарова Куролесовы хотят отодрать на конюшне. Общее совещание по этому поводу. Базаров, говорят Собакевичи, начинает с лягушек, а кончит нами. Он рассматривает в микроскоп всякие гадости во внутренностях лягушек, говорят Ноздревы, а потом будет высматривать внутренние гадости наши. Надо отодрать его! — говорят Ноздревы и Собакевичи. Надо отодрать его! — восклицает за ними весь хор. Благовоспитанный Кирсанов в краткой, но сильной речи доказывает, что система подобных наказаний несовременна, и советует лучше идти жаловаться соседу своему И. С. Тургеневу. После долгих прений все соглашаются. Из области обыкновенных деревенских сплетен и выдумок зараза нигилизма переходит в область так называемого литературнохудожественного вымысла. Слово нигилизм всё еще не произнесено. Воспоминание об улице Рогатице древнего Новгорода.

Неожиданно, негаданно, Как зловещий запах ладана, Предвещающий покойника, Словно бес, из рукомойника Появлявшийся пустынникам,— Перестав бродить по клиникам И начальству сдав экзамены, Юный плотью, духом каменный, Родом подлый, нрава ярого, Внук

кутейника Базарова Вдруг в губернию Орловскую Всю заразу внес бесовскую. Внес с собою он цинический Некий запах хирургический, Весь пропитанный алкоголем (Вроде запаха, что Гоголем Укреплен был за Петрушкою); И лягушку за лягушкою Истреблять пошел в селения, Полон духа разрушения. Чтоб внутри у всякой гадины Видеть все бугры и впадины, Обзавелся микроскопами, Хороводился с холопами, А в туземные гостиные, Спокон века благочинные (Точно так же, как столичные), Внес манеры неприличные И намеренно враждебные Разговоры непотребные. Расходились все окрестные Курдюки мелкопоместные, Петухи любвеобильные, Все Кирсановы жантильные, Все Багровы многодушные, Все Расплюевы послушные, Собакевичи тяжелые И Ноздревы развеселые — И, простившись с домочадцами, Жен оставивши за святцами, Вышиваньями, вареньями И Авдеевых твореньями, Кто с арапником, кто с палкою, Кто вороною, кто галкою, Рты раскрыв, с глазами странными — Неподвижно оловянными — Все с испуганными лицами, На совет слетались птицами. И неслось их слово дикое: «Горе, горе нам великое! Ходит тучею огромною Гром над кущей нашей скромною, Деревенскими пенатами, Самоварами, халатами, Буколическими нравами И господскими забавами. Погибает всё отечество! Где же наше молодечество? Мы ль потерпим посрамление!» И решили во мгновение — Все, от малого до старого,— На конюшне драть Базарова. Словно вишенка на веточке, Как картинка на конфеточке, Посреди толпы неистовой Вдруг, в рубашечке батистовой, В сюртучке сукна атласного, Цвета трюфельно-колбасного, И в шотландской легкой шапочке, На груди скрестивши лапочки, Встал Кирсанов — от Кирсанова Всею лавкою Рузанова, Всех mille-fleurs [138] благоуханием Пронеслося над собранием — И собранье это шумное Слово слышало разумное: «Укротитесь, други-братия! Должно взять мероприятия Не веками освященные, А гуманно-современные: Я приятель с сочинителем — Он да будет нам хранителем». Поднялись тут рассуждения: — Что такое сочинения? — И какие там писатели? — И просить их будет кстати ли? — Петухам-де унизительно…— Но Кирсанов так внушительно Объяснил движенье новое, Что всё общество суровое С ним к Тургеневу за славою Устремилось всей оравою. Так на улице Рогатице, В неописанной сумятице, Чадь Новгорода Великого, Преисполнясь гнева дикого На Василия Буслаева, Чтобы в руки мать взяла его, Подвигалась легионами Ко вдове честной с поклонами.

138

Сорт цветочных духов. — Ред.

Конец 1-й песни

71. «С дымом пожара…»

С дымом пожара Рынок толкучий, После угара Бред неминучий, Дикие слухи, Праздные толки Вызвал в старухе «Северной пчелке». В год, как нарочно, Рынок успели Выстроить прочно,— Но и доселе Веет от старой Тем же пахучим Дымом пожара В рынке толкучем. 1863

72. «Нет, положительно, роман…»

Нет, положительно, роман «Что делать?» нехорош! Не знает автор ни цыган, Ни дев, танцующих канкан, Алис и Ригольбош. Нет, положительно, роман «Что делать?» нехорош! Великосветскости в нем нет Малейшего следа. Герой не щеголем одет И под жилеткою корсет Не носит никогда. Великосветскости в нем нет Малейшего следа. Жена героя — что за стыд! — Живет своим трудом; Не наряжается в кредит И с белошвейкой говорит — Как с равным ей лицом. Жена героя — что за стыд! — Живет своим трудом. Нет, я не дам жене своей Читать роман такой! Не надо новых нам людей И идеальных этих швей В их новой мастерской! Нет, я не дам жене своей Читать роман такой! Нет, положительно, роман «Что делать?» нехорош! В пирушках романист — профан, И чудеса белил, румян Не ставит он ни в грош. Нет, положительно, роман «Что делать?» нехорош! 1863