Поезд на Солнечный берег
Шрифт:
– Сейчас начнется, – шепотом сказал профессор.
Сильвер снова чихнул. Вуглускр в нетерпении постукивал ногой о пол. Честные голубые глаза Пончика были устремлены в никуда.
– Двойную дозу! – в раздражении крикнул профессор.
Сильвер вторично был обрызган, но от этого только стал яростнее чихать. В кактус он не превращался и вообще вел себя как самый обыкновенный человек.
– Ничего не понимаю, – заявил Пробиркин через два часа, когда все уже устали ждать и переминались с ноги на ногу. – Скажите, вы в нем уверены? – обратился он к генералу.
– Относительно чего, простите? – насторожился
– Что он кактус.
– Уверен ли я? Ха! – сказал Дромадур с неописуемым презрением и этими словами пригвоздил ученого, как жука к булавке.
Пот ручьями струился по спине Пробиркина.
– Здесь какое–то недоразумение, – начал он.
– Именно, – вежливо согласился финансист, и от вежливости этой пот покатился по профессорской спине прямо–таки океанскими волнами.
– Он не превращается в кактус, – продолжал ученый, слабея.
– Именно, – невозмутимо соглашался финансист.
– Я не понимаю, почему…
– Я тоже.
Взор Вуглускра блеснул сталью. Пробиркин понял, что он погиб. Генерал хрипло засмеялся. Пробиркин погиб вторично. Он зашатался и припал к стене. Мышкетеры из свиты Вуглускра расстреливали его взглядами. В камере Сильвер поносил последними словами Орландо, городские власти, какого–то урода без лица и распевал непристойные песни.
– Из того, что я вижу, – подытожил финансист, – я понимаю, что ваш опыт не удался.
– Дайте мне время, – лепетал Пробиркин, – я все исправлю.
Генерал и бизнесмен обменялись взглядом.
– Время у вас будет, – сказал Розенкрейцер Валтасарович многозначительно. – До конца недели. Устраняйте ошибку. Добивайте вирус. Пойдем, Пончик. Всего хорошего, генерал.
И дверь за ними затворилась, оставив раздавленного Пробиркина наедине с его грустными мыслями, в то время как Сильвер за стеклом допевал последний куплет.
Сон двадцать девятый
Профессор Пробиркин не догадывался, что вирус, который он с такой любовью выращивал, пестовал, холил, лелеял и вообще опекал, оказался настолько неблагодарным, что с помощью доверчивого Гаргульи ускользнул из своей стеклянной тюрьмы. В обществе студента вирус наслаждался жизнью и с большой охотой поучаствовал в нескольких экспериментах совместно с приятелями – вирусами гриппа, после чего был благополучно водворен обратно в банку. Профессор, пришедший ночью, не заметил ничего подозрительного; вирус встретил его обычными издевками, и разозленный Пробиркин, поставив ему кляп, подверг радиоактивной обработке. Гаргулья не успел рассказать профессору о результатах экспериментов, так как ни с того ни с сего приболел, а вирус, пройдя обработку, и вовсе лишился дара речи. По расчетам ученого, его подопечный был теперь готов к воздействию на растительные ткани, и, порядочно помаяв генерала и финансиста, Пробиркин назначил час показательной демонстрации. Предвкушая неминуемый успех, он тем временем предавался упоительным мечтам о размерах государственной премии имени Дромадура, которую ему вручат, и о солидном особняке где–нибудь в районе Оазиса изобилия. Вуглускр обещал также назвать его именем звезду в только что открытой галактике, но Пробиркин звезд с неба не хватал и так далеко не заглядывал. Все его мечты рухнули, когда мутировавший вирус обнаружил все свое ничтожество. Утирая слезы, Пробиркин
– Все ясно – грипп, – заключил Пробиркин, когда Сильвер чихнул в очередной раз. – Уберите его, я не могу на него смотреть!
Сильвера взяли за шиворот и без всякого почтения спустили в окно, дабы он не марал своим присутствием храм науки. Пробиркин погрузился в размышления. Остатки волос на его голове стояли дыбом от умственного напряжения. После того как он перебрал все возможности, волосы его печально сникли, зато температура отчего–то поднялась.
– Не может быть, – сказал он. – Ни премии, ни особняка. Но как же так?
* * *
Кот Амадей сидел в кресле, заложив лапу за лапу, и с сочувствием глядел на уткнувшегося лицом в подушки Филиппа. Лаэрт просматривал отчет справочной системы Города.
– А может быть, ее зовут Аделина? Аделаида, Андромеда, Адальберта…
– Нет, – сказал Филипп, – как только я ее увидел, я сразу же понял, что ее зовут Ада.
Кот хмыкнул и покрутил лапой у виска, обозначив тем самым душевное состояние Филиппа. Лаэрт сделал вид, что ничего не заметил, и продолжал возиться, повторяя бесплодные поиски Филиппа.
– Старик, – сказал кот, – я скажу тебе по–дружески, то есть по–товарищески, как мужчина мужчине. Гхм! Ты находишься в состоянии хронической влюбленности. Это со всеми бывает, даже с двуногими. Но…
– Никакой Ады в Городе нет, – сообщил компьютер деревянным голосом. – И вообще, зеленый, ты мне осточертел со своими запросами.
Лаэрт побурел от возмущения. Кот пожал плечами и стал разглядывать ногти на лапах, длинные, острые, выхоленные и покрашенные в нежно–розовый цвет. Лаэрт украдкой покосился на свои лапы и закручинился, увидев, что они не так ухожены, как у кота. С досады он отстегнул одну руку и спрятал ее в вазу, затем отстегнул вторую и бросил ее назад, за плечо.
– А снаружи опять дождь, – сказал кот. – Невыносимое зрелище.
– Да, – согласился Филипп, – это невыносимо.
– Хочешь, я тебе анекдот расскажу? – предложил Амадей.
– Не хочу.
– А я все равно расскажу. – И он рассказал не один, а пять анекдотов, покатываясь со смеху. Однако на лице Филиппа не возникло даже подобие улыбки. Вампир и кот переглянулись.
– И что, он все время так? – громко спросил кот, словно Филиппа не было в комнате.
Лаэрт подпер голову лапами (тремя), четвертой почесал за ухом, остальные крепко переплел между собой и глубоко задумался.
– Да, – подтвердил он наконец.
– Тогда это не ко мне, – раздраженно заявил Амадей. – Очень приятно было вас видеть. До свидания, Филипп, и не грусти. Пока, упырь.
Зазвенел видеофон.
– Вам сообщение, – проворковал он. Филипп слетел с дивана.
– Да! Да! – крикнул он.
Экран прояснился, и на нем возникло лицо Вуглускра.
– Здравствуйте, Филипп, – сказал он.
Молодой человек закусил губу. Кот махнул ему на прощание лапой, бросил на себя последний взгляд в зеркало, которое его не отразило, удивленно шевельнул усами и исчез.