Поезд жизни на колее судьбы
Шрифт:
– Согласна с тобой, – хотя сама она видела отчасти другую причину не очень активного их общения. Но и то, что высказал Антуан бесспорно мешает общению.
– А вообще…мне, честно, очень понравилось. И готовит твоя мама великолепно.
– Передам ей твой комплимент. Я готовлю хуже, – они оба посмеялись, – но тоже, вроде неплохо.
– Я уже убедился в этом вчера, что ты готовишь отлично.
– Спасибо! – она чмокнула его в щеку.
За общением они дошли до метро и поехали домой. Вечер был для них свободен. Для них двоих вечер принадлежал им. И оба знали как его проведут.
– Ну как тебе мужчина Кати? – спросила мама отца, когда мыла посуду, а он сидел на кухне и пил чай.
– Ну…я скажу так – это ее выбор и ей все решать, – после слов он сделал глоток чая.
– Не понравился? – повернула мама голову в сторону стола.
– Да и понравился вроде, и не противен…но вот его поведение…ты заметила как он иногда облизывал в разговоре верхнюю губу. Меня это напрягло немного.
– Честно, я не обратила на это внимания. Но сам посуди, у каждого свои заморочки. Ты вот пальцы до крови иногда ковыряешь, так и не отучился от этого. Может у него это тоже как вредная привычка. Вот и все.
– Возможно ты и права, – он помешивал ложкой чай и чаинки, которые плавали там, поднимались со дна на верх.
Он не стал говорить жене, что кроме облизывания губы его озадачил его взгляд, с которым он это делал. Взгляд, в котором, как показалось ему, отражалась то ли похоть, то ли еще какой-то порок. И сейчас он смотрел в чашку, где от помешивания уже образовался водоворот и буквально видел перед собой лицо Антуана с этим взглядом и с языком, который облизывает губу.
– А мне этот молодой человек очень даже понравился, – вывел его из задумчивости голос жены, – интересный, обходительный, образованный, кстати.
– Да с этим я и не спорю, хотя и не мог понять весь ваш разговор и первых уст. Но вот что-то меня гложет, – о разговоре с сыном он тоже не говорил жене. А сейчас он разделял опасение и напряжение сына, – наверное, я просто уже стар, – он сказал это и улыбнулся, чтобы разрядить немного обстановку.
– Да ладно уж тебе, – сказала она, чистя губкой сковородку.
– Я говорю так, как чувствую. Вот Лиза Сашина сразу, так сказать, «легла на душу», а здесь такого нет.
– А у меня это было тогда и есть сейчас. Как это объяснишь? – спросила она с ироничной интонацией.
– Значит, что кто-то из нас ошибается, – сказал он и сделал глоток, – надеюсь, что я, – добавил он тихо, что из-за шума воды она не могла услышать его слов.
– Ты видел, как Катюша то рада была…я давно ее не видела такой радостной.
– Я заметил, конечно. Пускай она остается такой навсегда, если этот человек вызывает у нее такие эмоции. Я сам буду только рад.
– И я.
– Тебе налить чаю? – спросил он, когда заметил, что она заканчивает с мытьем.
– Давай, – она уже протирала раковину полотенцем.
Он допил свой чай, а затем налил жене и еще порцию себе. Они сели рядом за стол, как садились уже не один десяток лет. Столько всего было здесь сказано и рассказано, столько решалось. Прошло много лет, выращено двое детей. Но для обоих хотелось одного, помимо счастья сына и дочери. Они хотели на старости лет еще понянчить внучат. Проблему своей семьи Александр им рассказал как раз, сидя за этим столом. Мама тогда плакала, отец просто скрывал свои эмоции. Теперь они хотят, чтобы за этим столом Екатерина когда-нибудь сообщила им о том, что скоро у нее будет ребенок. Чтобы не было больше здесь слез, а была только радость.
Всю неделю Екатерина металась между работой и домом. Она хотела больше времени проводить с Антуаном, но и про работу невозможно было забыть. Антуан сам много гулял по Москве, посещал экскурсии и рассматривал местные достопримечательности. А вечерами они гулял в окрестностях района, тем более там был небольшой парк, а вечера выдавались теплые. Дальше ужинали, а потом наслаждались друг другом.
Я воскресенье вечером, когда рабочая неделя Екатерины, которая чуть сбилась из-за командировки и выходного дня, подошла к концу за ужином Антуан обещал сказать ей что-то важное. Поэтому сейчас, когда они сели за стол, она была вся во внимании и трепетном, приятном почему-то ожидании.
«О чем же он хочет мне сказать? Что там такое важное у него? Давай уже рассказывай!»
Из-за этих мыслей она не могла полностью сконцентрироваться на приеме пищи.
– Катрин, – обратился к ней Антуан.
«Ну наконец-то!»
Она подняла глаза на него и посмотрела одновременно мило и даже пошло.
– Катрин, – повторил он, – мне нужно кое-что тебе рассказать, – видно было, что он нервничает, главное, невозможно было понять – хочет он сказать что-то приятное или наоборот.
– Что, милый? – сказала Екатерина спокойным голосом, чтобы его успокоить.
– Не знаю как ты на это отреагируешь… – он вздохнул.
«Ну что же там у него такое?»
Уже настороженно подумала она.
– Что-то случилось?
– Ничего плохого, – он улыбнулся, – я просто…просто я не совсем бесцельно бродил по Москве несколько дней.
– Ну ты город смотрел, ты говорил.
– И не только город я смотрел.
«А что же он еще смотрел? Уж не про какую-то девку он хочет мне рассказать? Да нет, это бред. Сейчас, сейчас он все уже скажет».
Однако напряжение не покидало Екатерину.
– В общем, – он взял ее за руки, – я сделал несколько запросов. И получил добро. Но только не в Москве, – он сделал паузу, – в общем, – он выдохнул, – я перевожусь из Парижа в Санкт-Петербург. В Мариинский театр.
Сказать, что Екатерина была удивлена – не сказать ничего. Она смотрела на него, не двигалась и только «мигала» глазами.
– Я пытался в Большой Театр, но это было невозможно, – Екатерина слышала эти слова Антуана будто через стекло, она вся была поглощена мыслями и удивлением, – поэтому и согласился на Санкт-Петербург. Ближе точно, нежели во Франции…