Поэзия и проза Древнего Востока
Шрифт:
25. Какие ни бывают недостижимые желания в мире смертных — проси себе вволю все, что желаешь. Вот красавицы на колесницах, сопровождаемые музыкой, — такие недоступны людям. Пусть, подаренные мною, они служат тебе, Начикетас, — не спрашивай только о смерти».
26. Начикетас сказал: «Преходящи эти удовольствия у смертного, о Антака, [726] они иссушают жар всех чувств, да и жизнь-то вся коротка. Пусть же остаются у тебя повозки, танцы, пение.
726
Антака(«Приносящий
27. Не должен человек радоваться богатству: разве сможем мы владеть богатством, если увидим тебя? Будем ли мы жить, пока ты правишь? Лишь этот дар следует мне избрать.
28. Кто из подверженных уничтожению и смерти внизу на земле, станет радоваться слишком долгой жизни после того, как приблизится к неуничтожимости и бессмертию, узнает и поразмыслит об удовольствиях, рожденных внешней оболочкой и страстью?
29. Скажи нам, смерть, о том, в чем сомневаются, что включено в великом переходе, [727] — этот дар, проникший в сокрытое, а не иной, выбирает Начикетас».
727
В великом переходе… — То есть в переходе из этого мира в другой, в существовании после смерти.
Из «Дхаммапады» [728]
Переводы В. Топорова
I. Глава парных строф [729]
Дхаммы [730] обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делает с нечистым разумом, то за ним следует несчастье, как колесо за следом везущего.
728
Перевод дается по книге: «Дхаммапада», перевод с пали, введение и комментарий В. Топорова, М. 1960.
729
Название главы объясняется особым композиционно-стилистическим приемом соединения двух соседних строф (использование одинаковых или сходных конструкций в обеих парных строфах; общая тема, описываемая в положительном и отрицательном вариантах, и т. п.).
730
Дхаммы— одно из ключевых понятий буддизма (как и индуизма), обозначающее элементы существования, бытия — и — в более общем смысле — нравственный закон, моральный долг и т. п.
Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делаем с чистым разумом, то за ним следует счастье, как неотступная тень.
«Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто таит в себе такие мысли, ненависть не прекращается.
«Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто не таит в себе таких мыслей, ненависть прекращается.
Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная дхамма.
Ведь некоторые не знают, что нам суждено здесь погибнуть. У тех же, кто знает это, сразу прекращаются ссоры.
Того, кто живет в созерцании удовольствий, необузданного и своих чувствах, неумеренного в еде, ленивого, нерешительного, — именно его сокрушает Мара, [731] как вихрь — бессильное дерево.
731
Мара— владыка смерти, злой дух — искуситель.
Того, кто живет без созерцания удовольствий, сдержанного в своих чувствах и умеренного в еде, полного веры и решительности, — именно его не может сокрушить Мара, как вихрь не может сокрушить каменную гору.
Кто облачается в желтое одеяние, сам не очистившись от грязи, не зная ни истины, ни самоограничения, тот недостоин желтого одеяния.
Но кто избавился от грязи, кто стоек в добродетелях, исполнен истины и самоограничения, именно тот достоин желтого одеяния.
Мнящие суть в не-сути и видящие не-суть в сути, они никогда не достигнут сути, ибо их удел — ложные намерения.
Принимающие суть за суть и не-суть за не-суть, они достигнут сути, ибо их удел — истинные намерения.
Как в дом с плохой крышей просачивается дождь, так в плохо развитый ум просачивается вожделение.
Как в дом с хорошей крышей не просачивается дождь, так в хорошо развитый ум не просачивается вожделение.
В этом мире сетует он и в ином — сетует. В обоих мирах злочинец сетует. Он сетует, он страдает, видя зло своих дел.
В этом мире радуется он и в ином — радуется. В обоих мирах творящий добро радуется. Он радуется — не нарадуется, видя непорочность своих дел.
В этом мире страдает он и в ином — страдает, в обоих мирах злочинец страдает. «Зло сделано мной», — страдает он. Еще больше страдает он, оказавшись в беде.
В этом мире ликует он и в ином — ликует, в обоих мирах творящий добро ликует. «Добро сделано мной!» — ликует он. Еще больше ликует он, достигнув счастья.
Если даже человек постоянно твердит Писание, [732] но, нерадивый, не следует ему, он подобен пастуху, считающему коров у других. Он непричастен к святости.
Если даже человек мало повторяет Писание, но живет, следуя дхамме, освободившись от страсти, ненависти и невежества, обладая истинным знанием, свободным разумом, не имея привязанностей ни в этом, ни в ином мире, — он причастен к святости.
732
Писание— буддийский Канон, в который, в частности, входит и «Дхаммапада».
III. Глава о мысли
Трепещущую, дрожащую мысль, легко уязвимую и с трудом сдерживаемую, мудрец направляет, как лучник стрелу.
Как рыба, вырванная из своей стихии и брошенная на сушу, дрожит эта мысль: лишь бы вырваться из-под власти Мары.
Обуздание мысли, едва сдерживаемой, легковесной, спотыкающейся где попало, — благо. Обузданная мысль приводит к счастью.