Поэзия народов СССР IV - XVIII веков

Маштоц Месроп

Мимо тайного приюта Меджнуна в песках проходит караван Лейли.

Меджнун не знает, во сне иль наяву показалась она:

Прошел до утра караван Лейли, Ее аул к яйле искал дорог. Больному исцеленье принесли, А он рукой пошевелить не мог. Меджнун стонал, простертый на песке, Прошла Лейли с живой водой в руке. «Кто ты?» – спросила, стоя вдалеке. Так пери посещают наш порог. Как сокол, пролетела в стороне,- Не знаю: наяву или во сне. Увидев, обезумел я вдвойне - Перед султаншей сердца изнемог. Весной с горы потоки потекли, Яйла взманила странников земли, В подарок принесла себя Лейли Тому, кто сердце бы ее зажег. Увы! Болезнь любви страшна была, Под камнем грудь погребена была. Моя Лейли отдалена была,- Ей бог дорогу одолеть помог. Но вновь она ушла, как ветер дня. Изрежу сердце, сам себя казня! Молчал: столбняк оцепенил меня; Вот корень ста безумств и ста тревог! Прошла до солнца – бровь, как серп луны; Я думал, видя: вечно те же сны! Меджнун сказал: все ночи слез полны. Опять

разлуку возвращает бог.

Лейли не выносит разлуки. Умирая от любви,

она последний вздох посылает Меджнуну:

Меджнун! Мой вздох печален стал и тих. Приди, мой богоданный! Торопись! Мощь сердца моего и глаз моих – Любимый, долгожданный, торопись! Я становлюсь пред роком все бедней, Отец и мать не веселят мне дней. Один любимый в памяти моей, Сожженной и туманной. Торопись! Раскрылась роза, а певца ей нет. Душа без крова, и дворца ей нет. Меджнун в пустыне, и конца ей нет. Коль ты идешь, желанный,- торопись! Твоя постель приснилась мне, бела! Ты спал, и кровь из глаз твоих текла. О, только б жизнь твоя была цела! Я в скорби несказанной. Торопись! Мой стан – «алиф», согнулся, словно «дал». Ограду сада ветер изломал. Я не хочу, чтоб свадьбу ты сыграл С невестой бездыханной. Торопись! Что бедность нам! День встречи недалек. Ах, стон Лейли, как небо, стал высок. Мой ласковый, блеск глаз моих и щек, Мой день благоуханный,- торопись!

Лейли умоляет мать не обижать без нее Меджнуна:

Мать, завещаю: если он придет, Ты друга лучших дней не укоряй! Он, в сердце ранен, кровью истечет, Так будь к нему нежней,- не укоряй! Пусть нас не оскорбляет глаз чужой! Пусть милый праха не поит слезой! Пусть не глядит он жалко пред тобой! Страдальца пожалей,- не укоряй! Я утаю ли тайну хоть одну? Любовные все муки помяну. Я, в реку смерти погрузясь, тону. Его, кто всех грустней,- не укоряй! На небе рока стал Меджнун луной. Как радостно он умер бы со мной! Ах, нужен ли влюбленным шах иной? Его, кто всех смелей,- не укоряй! Он не вздыхал о радостях земли, В труде, в тревогах дни его прошли, Не разделил блаженства он с Лейли. Томлюсь… Души моей не укоряй!

После смерти Лейли к могиле ее приходит Меджнун,

чтобы навсегда окончить здесь свой жизненный путь.

Мать Лейли, выполняя завещание дочери, рассказывает Меджнуну

о ее последних минутах:

Коль ты Меджнун, я все сказать должна: Лейли навек заснула,- горе мне! Теперь о ней забудь: ушла она, Свечу мою задула,- горе мне! Пусть дни и ночи плакала, но знай - Из глаз ее мне улыбался рай. Был у меня поющий попугай, Та птица упорхнула,- горе мне! Ее лица уже не видеть нам: Ушла под землю и осталась там. Как вздох ее последний передам? Скорбь губы мне замкнула,- горе мне! Лейли вскочила, пробудясь от сна. «Меджнун мой умер!» – вскрикнула она И умерла. И вот – погребена. А нас к земле пригнула,- горе мне! Коль ты Меджнун, не опускай лица, Лейли испепелила нам сердца. Не жги! Вся сожжена я до конца! Где караван аула? Горе мне! Мои слова слезами утекли, Тебя мы за «меджнуна» здесь сочли. Я мать умершей девушки Лейли, Я в скорби утонула,- горе мне!

МАГРУПИ

ТУРКМЕНСКИЙ поэт

XVIII век

ЧТО НУЖНО

Джигиту, чья душа – огонь, Подруги чистота нужна. Еще джигиту нужен конь И сабли острота нужна. Не полюбив, мы не вздохнем. Не станет робкий храбрецом. Не станет щедрым скопидом,- Будь щедрым: доброта нужна! Ты дожил до седых волос, А всуе слово произнес. Уж лучше бы залаял пес! Лишь глупым суета нужна! Девица – как весенний цвет, Старуха – как померкший свет. Ты благонравна, спору нет, Но женам красота нужна. Я – Магрупи, и я пою, О тур-джигит, грозу твою! Где твой скакун? Где меч? В бою Отвага, быстрота нужна!

ДОВЛЕТЪЯР

Песни из дастана

1 Я долго жил, не видя гор, Теперь я с вами свижусь, горы! Летит мой конь во весь опор,- И вы все ближе, ближе, горы! Мне лёт коня утехой был, Клинок нещадно беков бил, Мне дол цветы кошмой стелил И звал в ночную свежесть, горы. Мой конь – дракон. Товарищ мой Идет бестрепетно за мной, Когда с врагом за край родной С иноязычным режусь, горы! Хочу я голову сберечь, Чтоб за народ поднять свой меч, Мечом рубить, косить и сечь, Потешить вас на славу, горы! Когда сшибется, в битве яр, С врагом веселый Довлетъяр, Для нас дневного солнца жар Уйдет в туман кровавый, горы! 2 Седлайте коней! Пришел наш час! Двинуть великую рать пора. За родину в бой! Должна для нас Блаженная засиять пора. Стрелам свистеть, срываясь с тетив, Коням лететь, в заоблачье взмыв, Хлопьями пену роняя с грив, Пыль до небес подымать пора! Славы горит золотой венец. Он наш! Натягивай лук, стрелец! Для супостата – света конец. Каяться, к небу взывать пора! Прям Довлетъяр и правдой силен, Битва и правда – вот наш закон. За мной, кто жить для боев рожден, Кто душу готов

отдать! Пора! 3 Как битва – пир. Как на пиру, В ней головы легко лишиться. Ловите юности пору,- Пять дней лишь ей, не доле длиться. На поле брани равен всяк,- Сравнится с баем здесь бедняк. Но трус, как заяц от собак, Пальбу заслышав, с поля мчится. Зато храбрец потехе рад, Как сокол, конь под ним крылат. Отвага возросла в сто крат, Коль вождь призвал за волю биться. Пир Довлетъяра – бой. Кому Наш пир не люб, дружить тому С могилой только. Пусть ему В могильной тьме раздолье снится! 4 Блаженные годы и дни, Расстаться нам в пору – прощайте! Дающие жизнь родникам, Скалистые горы, прощайте! Сады, где, тоскуя, гремят Всю ночь соловьи, где гранат И яблоко сладость дарят Голодному взору,- прощайте! Дороги! Как весело мне, Бывало, на быстром коне Нестись по родимой стране В степные просторы,- прощайте! Ручьи, вы, усталых, сейчас Поили и тешили нас,- Не в сотый, не в тысячный раз,- Кто скажет, в который? Прощайте! Где плещутся утки всегда, Где светочем божьим вода Горит и, как он, никогда Не гаснет,- озера, прощайте! И месяц, что смотрит с высот, И солнце, что свет нам дает,- Вы правильной веры оплот В душе Довлетъяра,- прощайте!

ШАБЕНДЕ

ТУРКМЕНСКИЙ поэт

Ок. 1720-1800

ГЮЛЬ И БИЛЬБИЛЬ

Отрывки из дастана

Сын туркменского хана Бильбиль влюбляется в иранскую царевну Гюль. Вместе со своими друзьями Зелили и Сала-беком и своим школьным учителем, веселым Каландар-молла, он отправляется на поиски любимой. В пути друзья преодолевают многочисленные препятствия. В конце концов Бильбиль остается один. Его друг Зелили женился на дочери дракона, волшебнице Айслу, веселый Каландар стал зятем шаха Стамбула, а Сала-бек избрал женой царицу страны Талус – Гунчаби, которую он защитил от дракона.

Бильбиль находит Гюль, но отец красавицы обрекает на казпь дерзкого юношу. Бильбиль мужественно готовится к смерти и этим вызывает сочувствие шаха. Гюль и Бильбиль соединяются.

Слово Шабенде о любви Гюль и Бильбиля:

Я тоже странник пламенных дорог, И мне смеялись Гулистаны, беки! Мой щедрый стих купца найти не мог: Так я слагал свои дастаны, беки! Здесь клад сорокапесенный зарыт, В звучанье сорок семь поющих птиц: Из них любая мертвых оживит, Спасет живых, излечит раны, беки! Мои стихи под музыку читай! Они – кинжалы! И вино! И рай! Они печали скажут: улетай! Заставят зазвенеть стаканы, беки! О, Гюль – Бильбиль! О, Гунчаби – Сала! О, Ай- Джема ль и Каландар-молла! О, Зелили – Айслу! Любовь свела Влюбленных и ввела в обманы, беки! Единый рок моим влюбленным дай, Жгутом любви я сплел их – к стану стан. Не думайте, что написать дастан Легко, как опростать карманы, беки! Не говорите: Шабенде писал, Как тот, кто о своей беде писал! Нет, был я пьян! Своей звезде писал! Мои богатства богоданны, беки!

Бильбиль рассказывает друзьям о своей любви к Гюль:

Друзья, прекрасную, ее, кто всех нежней, я полюбил. Две розы щек и гиацинт ее кудрей я полюбил. Прекраснейшую – нет, увы, подобных ей! – я полюбил. Луну четырнадцати дней, свечу ночей, я полюбил. Путь стольких вздохов, стольких слез,- тот путь путей я полюбил. Взошла, взошла Зохре-звезда, дочь солнцелунного луча. Ее глазам я жизнь отдам. Ко мне, два черных палача! Нет слаще губ! Ее слова – речь сладкострунного ключа, В ночи кудрей укрыл бы я глаза, от скорби их леча. Ресницы – стрелы, тонкий лук ее бровей – я полюбил… О нет! Красавицы такой я б не нашел в подлунной всей. Увидел, разлучился вновь и кровно плакал я по ней. В слезах скитаюсь по земле без счета лет, без счета дней. Художник-мастер начертал се тончайшей из кистей. Точеный стан, как кипарис, еще стройней – я полюбил. Гранат Эдема на груди: он слаще всех земных плодов. Прекрасный образ! Свет его нам солнце заменить готов. Иль пери чистая она, иль гурия восьми раев. Сам божий рай, что выше всех и всех светлей,- я полюбил. Пусть, как огню Халил-алла, своей любимой стану люб! Пусть, на качелях закачав, мне душу сгубит душегуб! Пусть, как Джерджис, исчезну я,- на сто частей разъятый труп! Пусть стану я рабом любви, как продан в рабство был Юсуп! Базар влюбленных, путь любви,- уразумей! – я полюбил. Я обезумел, голова любовным ветром спалена. Ресницы – синяя сурьма, на пальцах – золотая хна. Люблю тюльпан и гиацинт в твоем саду, моя весна! Благословил меня Хафиз,- его мне сила вручена. Бильбиль сказал: царицу роз, как соловей, я полюбил!

Учитель Бильбиля, веселый Каландар-молла, одобряет своего юного друга:

Ты счастлив: стал рабом любви, из милых рук ты пил вино. Неверен пятидневный мир,- так опьяняйся, будь блажен! Объятья милой – счастлив ты! – пьяней, чем райское вино: Неверен пятидневный мир,- так опьяняйся, будь блажен! Пусть ради той, кого любил, зажглась печаль в твоей крови, Ты – мотылек, она – свеча; с душой обугленной живи! Не семь ли странников любви безумны стали от любви? Неверен пятидневный мир,- так опьяняйся, будь блажен! Сто тысяч бедствий одолев, Юсуп завоевал жену. Халил вошел в огонь любви, того Халила помяну. Довольно стонов! Пей вино, будь весел! Обними луну! Неверен пятидневный мир,- так опьяняйся, будь блажен! Бильбиль мой, жизни не жалей! В просторной чаше утони! Мой сын, с ублюдками не пей, вино лишь портят нам они! Добейся пери! Счастлив будь! К любви любимую склони! Неверен пятидневный мир,- так опьяняйся, будь блажен! Эй, кравчий, кубок наливай! Вином воспламенимся мы! Восторг на волю выпускай! С ним втрое опьянимся мы. И пусть безжалостна любовь, ей в рабство отдадимся мы! Неверен пятидневный мир,- так опьяняйся, будь блажен! То роза в алом цветнике желаньем кровь твою зажгла. Ее язык тебя пронзил, как боли сладкая стрела. Мой сын, ко мне! Печаль твою разделит Каландар-молла: Неверен пятидневный мир,- так опьяняйся, будь блажен!