Поэзия народов СССР XIX – начала XX века

Коллектив авторов

₁₈₈₈

МАТИС КАУДЗИТ (1848–1926)

ЛЮБОВЬ К НАРОДУ

Когда ликует твой народ И с ним толпа друзей идет, От них и ты не отставай, Но сам любовь свою скрывай! Когда ж народ бедой томим И верных мало вместе с ним, Тогда явись, — пусть слаб, — один, Скажи открыто: «Я твой сын!»

УТЕШЕНИЕ

Доколе буду счастлив я На небеса смотреть? Тепло меня участливо Доколе будет греть? И сколько раз меня еще Порадует

рассвет, И сумерки манящие В душе оставят след? Дождусь ли я, что вновь придет Весны цветенье к нам? Кто скажет мне: спешить вперед Иль ввериться волнам? Могу ли быть уверен я С утра в исходе дня, И много ли отмерено Мгновений для меня? И пусть стремглав несутся дни, Влача меня на дно, Мне утешением одним Отныне быть должно: Не тронет душу смертный страх В те дни, что суждены, Коль буду знать, что жив в веках Язык моей страны.

АУСЕКЛИС (1850–1879)

ТРИМПУЛА

Льет Стабураг слезы, бушует Двина, И ветер свистит по оврагу. Как стонут дубы! То не деды ль со сна Бормочут загробную сагу? На то ли нам, Перкой, ты вырыл Двину, Чтоб воинам в дар за отвагу, Богам за подспорье в лихую войну Лить пригоршней трезвую влагу? Умели же деды богов ублажать — Им пиво варили да брагу! Чья в Латвии поступь бывала под стать В день праздничный буднему шагу? Хор девичий, к брегу с венками спеши Встречать за ватагой ватагу Веселую кравчих, несущих ковши, — Пред каждой по пестрому стягу! Пусть в русле Двина высыхает до дна И море убудет ко благу, — Коль чаша хмельная, как древле, полна, Коль Тримпусу держим присягу. Отшедший обычай святите, сыны: Пиры, благочестье, отвагу! Пьют пращуры с вами у старой Двины Любезную Тримпусу влагу.

₁₈₇₂

UВI BENE, IBI PATRIA [3]

Герман — в Рим, с ним толпы уходили Знания и золото копили… Что для них отчизна старая? Ubi bene, ibi patria. Так и латыши у нас порою С чуждою братаются землею. Заросла тропа обратная — Ubi bene, ibi patria. Этих беглых больше год от года — Где им разделить судьбу народа! Разве край свой помнит пария? Ubi bene, ibi patria. Наша поросль где-то на чужбине, Словно рак в камнях, укрылась ныне. К иноземцам в школы взятая… Ubi bene, ibi patria. Про народный стон поют поэты, Ретроград считает, знай, монеты, Он тебя не славит, Латвия: Ubi bene, ibi patria.

3

Где хорошо, там и отечество (лат.)

В ЛАТВИИ

В Латвии солнечно, в Латвии зелено, Духу свободно и сердцу легко, Дева здесь липе подобна в цветении, Муж словно дуб, повелитель веков. Даугава-матушка, добрая, милая, Ласку дарует латышской земле, Путь ее труден, но силой и бодростью Рада всегда поделиться она. Слышу, как древние песни сказителей Льются под сенью деревьев святых, И вдохновением грудь наполняется, Словно коснулась души благодать. С песнями Лига выходит навстречу мне, Гостем почетным сажает за стол, Узыньш мне меду предложит душистого, Пенного пива мне Тримпус нальет. Здесь даже сны мои тянутся к давнему, Дедово счастье мерещится мне, Вновь моя Аушриня сердце мне радует, Рамове светлые

мысли дарит. В Латвии солнечно, в Латвии зелено, Духу свободно и сердцу легко, Дева здесь липе подобна в цветении, Муж словно дуб, повелитель веков!

ЯНИС ЭСЕНБЕРГИС (1862–1890)

МОЯ МОГИЛА

Вы мне креста не ставьте, Не надо мне плиты, — Взрастите над могилой Лишь легкие цветы. Неся свой крест тяжелый, Прошел я жизни путь, — Хотя бы после смерти Мне дайте отдохнуть.

_‹1884›

ДЕНЬ НАСТАЕТ

Ночною росой умыта, Чаща стоит густая, Дымкою сна укрыты Пестрые птичьи стаи, Ночь еще ровно дышит, Песнь не звенит ничья, И даже траве не слышен Шепот ручья. Стрекозы в тени осоки Купаются в сладкой неге, Волны пруда невысоки, Ветер уснул на бреге, Девушки черпают воду Там, где всю ночь подряд Русалочьи хороводы Взор веселят. Только чуть-чуть с востока Край неба светится нежно, И тучи ушли далеко, Узорны и белоснежны; Туда, где тьма еще бродит, Солнце спешит, и вот Ночь тихонько уходит, День настает!

ПЕРСИЕТИС (1862–1901)

СЕРДЦЕВИНЫ И СЕРДЦА

Сердцевина у деревьев — Словно сердце у людей. Не поэтому ли дубом Прозван важный богатей? Дуб почти без сердцевины, Затвердеть успел он сплошь. У дубин же, власть имущих, Тоже сердца не найдешь.

_{9 декабря 1893}

РУДОЛЬФ БЛАУМАН (1863–1908)

ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ ЕЩЕ…

Еще розы рвешь, Не краснея, ты И вплетаешь их В узел темных кос. И всему вокруг Ты улыбку шлешь — Безотчетный дар Красоты своей. И придет твой срок — Разрумянишься, Будешь рвать цветы На опушке рощ. Будешь плесть венки Одному ему И улыбку слать Одному ему. Будет он хвалить Красоту твою. А я буду хмур, Как осенний день.

₁₈₉₅

НЕСЧАСТЬЕ

На твоей одежде белой Тоже грязь и пыль я вижу, Но в глаза глядишь ты смело, Не покорен, не унижен. Кто тебя осудит строго, Что в пути ты оступился, Что пыльна была дорога И что грязный дождь струился?! Стойко снес ты неудачу, Снес падение в дороге… Я же, отвернувшись, плачу: «Ты теперь похож на многих».

_‹1899›

КАК НЕ ПОЭТИЧНО!

Не было сада и лунного света, Не пел соловей о любовной муке, Земля тонула в грязи осенней, Холодом жгло и щипало руки. Не у ручья, что щебечет в роще, Где к нежному эльфу спешит подруга, — Стыл на столе недопитый кофе, Когда увидели мы друг друга. Не преклонял пред тобой колени, Клятв никаких не давал навеки, Не ты моею быть обещала, Слеза не твои омыла веки. Не мы томились, не мы страдали, Любовь не с нами играла в прятки, Была еда вкусна и обильна, И поцелуи легки и сладки.