Поход скорпионов
Шрифт:
Позади Гиеагра не было никого. Никто не нагонял его, никто не стремился атаковать. Стало быть, герой одержал свою величайшую победу, и вот плоды ее! Сердце мое заныло от боли. Так вот о чем предупреждала Фаэнира! Вот что предрекала она: победу, которая может обернуться смертью!
Силы вернулись ко мне. Вскочив, я замахал обеими руками, закричал что-то, стараясь привлечь внимание Гиеагра. Испуганная воплями, моя кобыла шарахнулась в сторону, молотя копытами воду. Я бросился за ней, едва успел ухватить поводья, и ледяные струи ручья окончательно привели меня в чувство.
Внезапно откуда-то издали донесся мерный тяжелый стук. Так звучит топор лесоруба. Не знаю почему, он показался мне зловещим, этот звук, смертельно опасным, куда более опасным, чем все раны Гиеагра. Я завертелся юлой, пытаясь понять, откуда же он исходит. Вернулась мысль о Фаэнире. Что-то было в поведении девушки, в той устремленности, с которой плыла она над водной гладью… Куда, куда она направлялась?.. Вверх! Вверх, к ущелью, из которого вытекает ручей, ну конечно же! Повернув голову, я тотчас же понял, что звук доносится с той стороны. И тут меня озарило! Запутанная игра, которую вели Гиеагр и Капюшон, повернулась еще одной стороной. Ах вот оно как, вот почему выжига-разбойник не хотел, чтобы я совался в это ущелье! Но если я прав, если ошибки нет…
Я бросил взгляд на Гиеагра и похолодел от ужаса: еще немного, и бедняга выпадет из седла. Чувствуя, что хозяин слаб, умница Пламеник остановился… Сейчас он находился на берегу Арны, на полдороге между воротами и ручьем. Нет! Останавливаться нельзя, нет, только не в этом месте и не сейчас!
Стук в ущелье сделался чаще и громче. Один не справляется, присоединился кто-то еще?
– Нет! – во всю глотку заорал я. – Гиеагр, прочь оттуда! Там опасно! Уезжай!
Герой не слышал. Обхватив шею коня, он медленно заваливался набок.
– Пламеник! – рявкнул я. – Хоть у тебя-то есть мозги? Скачи оттуда! Пшел! Пшел!
Из ущелья донеслись треск и скрежет, и я понял, что времени не осталось. Вскочив в седло, пустил лошадь в галоп, прямиком к Гиеагру. А через секунду все вокруг с новой силой наполнили рев и грохот воды.
Мне не повезло: прежде чем я подоспел, Гиеагр выпал из седла. Когда я соскочил на землю у его распростертого тела, ручей за моей спиной вздулся бурым нарывом; волна из последней плотины, шипя и грохоча, катилась прямиком в Арну. Через минуту, а может меньше, она достигнет нашего берега, сметая все на своем пути!
У меня не оставалось времени даже на то, чтобы сказать «привет». Да и не отозвался бы никто: герой лежал без сознания. Прикрикнув на Пламеника, который ни на шаг не отходил от хозяина, я ухватил Гиеагра за руку и потянул. Не тут-то было! Великий герой весил как добрый бык, а в поножах и в панцире он будет, пожалуй, потяжелей скалы. Я человек неслабый, но и мне не сдвинуть с места эту гору из бронзы и железа.
Грохот усиливался. Борясь с паникой, я попытался снять с героя латы, но и здесь ждала неудача: кожаные ремни, заскорузлые от запекшейся крови, стали тверже меди. Тут мои дрожащие пальцы нащупали ножны кинжала, с которым Гиеагр не расставался никогда. Выхватив оружие, я с трудом перерезал один ремень на боку, и тут стало ясно, что мне не успеть: волна грохотала уже совсем близко.
Тогда я вновь ухватил героя за руку и стал тянуть, тянуть изо всех сил! Он был весь в крови, рука выскальзывала из моих пальцев, но все же я тянул, тянул, тянул…
Волна настигала. Вышедшая из берегов Арна мчалась на нас подобно стаду буйволов, гонимому пожаром.
Я оттащил Гиеагра от берега на двадцать локтей или около того, когда вода захлестнула нас. Теперь я уже не тянул, я просто держался за руку неподъемно тяжелого героя, чтобы поток не унес меня. В этот момент что-то коснулось шеи, я ощутил теплое дыхание…
– Пламеник! – заорал я, еще не соображая, что свободной рукой намертво вцепился в свисающую с конской шеи уздечку. – Пламеник, дру…
Почва ушла из-под ног. Чудовищная сила рванула тело Гиеагра, я закричал, силясь удержать его… Вода ударила сверху, завертела, хлынула внутрь, сжигая легкие ледяным огнем. Я был зерном между жерновами, тряпицей, которую прачка усердно молотит колотушкой в горном ручье… Я думал лишь об одном: не отпустить! В те страшные мгновения вся моя воля, все мое существо как будто ушли в руки. Мои пальцы, сжимавшие уздечку и руку Гиеагра, казалось, жили собственной жизнью, будто сами боги даровали им нечеловеческую силу, которую не сокрушить никакой стихии!
Не знаю, сколько длился этот кошмар. Меня оплетали зеленые пряди водорослей, сломанные ветви деревьев сбивали с ног. Напряжение все росло, в некий миг я почувствовал, что хватка слабеет, пальцы мои вот-вот разожмутся, что рука Гиеагра выскользает из них… «Да полно, – зашептал внутри ядовито-сладкий голос, – Гиеагр мертв. Не трать силы. Отпусти, спасай себя. Отпусти… Отпусти! Отпусти!!!»
Я не отпустил. И когда почувствовал, что напор воды начал ослабевать, не ощутил ничего: на эмоции не осталось сил. Я просто стоял, тупо наблюдая за тем, как спадает поток. Через несколько минут, когда вода опустилась ниже колен, я понял, что ноги больше не держат меня.
Хвала богам, я не потерял сознание, и это спасло наши жизни. Какое-то время я лежал на спине, неподвижно, не в силах пошевелиться, почти не в силах дышать. Поблизости недовольно шумела водворенная в прежние берега Арна, но я не был способен даже скосить глаза, чтобы понять, сохраняется ли еще опасность. Я не знал, жив ли Гиеагр, и, честно признаюсь, это меньше всего волновало меня; мне хотелось лишь одного: чтобы расслабленность и покой, баюкавшие мое тело, остались со мной навечно.
Высоко-высоко, в раскаленной добела печи неба, кружили черные точки. Их было много, очень много, и не требовалось напрягать ум, чтобы понять: то хищные птицы собираются на славную пирушку, приготовленную для них щедрыми людьми. Откуда-то налетели мухи, целый рой их вдруг возник надо мной, заполнив воздух назойливым гулом. Самые нахальные уселись на лицо и принялись шнырять туда-сюда, наслаждаясь моим бессилием. Я сохранял неподвижность, ибо для меня в ту минуту пошевелиться было все равно что умереть.