Показной блеск
Шрифт:
— Так и есть. — Она кивнула. — Так что бы произошло, если бы у тебя были дети, которые не были — я не знаю, правильный ли это термин, но — чистокровными?
— Ничего, — пробормотал я. — В том-то и дело. Они были бы детьми. Они были бы свободны жить так, как им хотелось. У них было бы достаточно количества крови, чтобы стать частью племени. Но мои родители смотрят на это не совсем так. Их воспитывали в убеждении, что брак с партнером из племени — лучший выход. Точно так же, как их родители до них. А их родители до них. Они не понимают, почему я не хотел бы сделать то же самое. Они ослеплены традициями и гордыней. Страхом. Они в ужасе от того, что традиции нашего народа забываются.
— Это так печально.
— Да. Так и есть.
Она потянулась через стол и накрыла мою руку своей.
— Мне жаль.
— Я смирился с этим.
Я принял свои решения и высек свое будущее на камне.
Никакой жены. Никаких детей. Так было проще.
Подошла Эдит с двумя большими тарелками, на каждой из которых лежала горка картошки фри и огромный чизбургер.
— Он больше, чем мое лицо. — София уставилась на чизбургер, не зная, как его взять.
— Вот так. — Я схватил свой бургер обеими руками, раздавливая булочку. Затем я широко раскрыл рот и откусил огромный кусок. Жир капал мне на тарелку, когда я держал бургер и жевал.
София долго смотрела на меня, затем нерешительно копировала мои движения, пока ее щеки не раздулись, и она не застонала от первого укуса.
— Вкусно?
Она кивнула, проглотив этот кусок.
— Я уже много лет не ела чизбургер.
— Я ем его по крайней мере раз в неделю.
— Мне нужно будет воспользоваться твоим тренажерным залом утром. — Она откусила ещё один кусочек.
— Не волнуйся. Я все калории вытрясу из тебя сегодня вечером.
Она подняла бровь, продолжая жевать. Сексуальная ухмылка заиграла в уголках ее губ.
Если бы я когда-нибудь нарушил свои собственные правила и завел детей, именно с Софией было бы интересно разделить это приключение.
Я откусил еще кусочек, прогоняя эту мысль прочь. Блокируя ее навсегда.
Мое будущее было спланировано заранее. Я знал, чего хочу и куда стремлюсь.
Не было смысла сомневаться в этом.
Даже ради такой женщины, как София Кендрик.
Глава 9
София
— Ты не улыбаешься.
Дакота не отрывал глаз от разделочной доски, нарезая кубиками зеленый перец. Его рот был сжат в серьезную линию.
— Ты слишком много улыбаешься.
Я заставила уголки своего рта опуститься. — Ты не можешь критиковать кого-то за то, что он слишком много улыбается.
— Но это нормально — говорить кому-то, что он недостаточно улыбается?
— Да.
— Почему? — выпалил он в ответ.
— Я, э-э, я не знаю. Просто так. Улыбаться — это мило.
Он пожал плечами, перекладывая кусочки зеленого перца с разделочной доски в миску. Затем он взял лук, который положил ранее, и тоже начал нарезать его кубиками.
— Хватай яйца. Начинай разбивать их в миску.
— Нет, пока ты не улыбнешься.
— Я не улыбаюсь.
Я скрестила руки на груди.
— Тогда я не буду разбивать яйца.
— Я просто сделаю это сам.
— Если ты сделаешь это сам, это лишит смысла урок кулинарии, тебе не кажется?
— Тогда бери яйца, детка.
— Нет, пока ты не улыбнешься.
Он покачал головой.
— Почему? — Спросила я. — Ты не улыбался все утро.
— Это не так. Я улыбнулся тебе в душе. Помнишь? Это было сразу после того, как я кончил на твои сиськи.
Мои щеки вспыхнули, когда я вспомнила ощущение его горячей струи, покрывающих мои соски. Я стояла на коленях, готовая проглотить его, когда Дакота вытащил свой член из моего рта и удивил меня собственным душем.
— Как скажешь. — Я проигнорировала пульсацию в моем ядре. — Это была усмешка, а не улыбка. Улыбка включает в себя зубы.
Уголок его рта дернулся, но он все равно не сдавался.
— Улыбнись.
— Нет.
— Улыбнись, — настаивала я.
— Теперь я не собираюсь улыбаться весь день.
— Что? Почему?
Он ухмыльнулся.
— Потому что ты так сильно этого хочешь, мне будет весело мучить тебя.
— Прекрасно. — Я оттолкнулась от прилавка и подошла к холодильнику, схватив коробку с яйцами. — Но ты должен знать, что секса не будет, пока ты не улыбнешься.
Грудь Дакоты затряслась от беззвучного смеха. В уголке его рта появилась крошечная ямочка, но он перевел дыхание, отбросив все шутки в сторону и сосредоточился на луке.
— Ты ужасен, — пробормотала я, доставая миску из буфета.
— Да? И ты сломаешься первым.
— Что? — Я дернула бедром. — Никогда.
Он положил нож и повернулся ко мне. Затем он сделал один шаг вперед, войдя прямо в мое пространство и заставив меня откинуться назад. Его пресс прижался к моему. Его бедра так плотно прижались к моим, что я почувствовала выпуклость под его спортивными штанами. И его нос завис всего в доле дюйма от моей щеки.
— Я буду улыбаться после того, как трахну тебя на стойке.
Мое сердце подпрыгнуло, когда его дыхание коснулось моей кожи.
— Что ты скажешь, принцесса? — Он опустил рот и медленно лизнул раковину моего уха. — Насколько сильно ты хочешь эту улыбку?
— Будь ты проклят, — прошептала я.
Его грудь заурчала от смеха.
— Это означает «да»?
Я покачала головой, пока мои пальцы играли с подолом его футболки.
— Сначала улыбнись, а потом трахни меня на стойке.
— Нет. — В мгновение ока он исчез, холодный воздух ворвался в пространство, где он стоял, заставляя мурашки щекотать мои предплечья.