Показной блеск
Шрифт:
— Что серьезно?
Он взял нож и вернулся к луку.
— Поторопись с яйцами. Они должны добавляться первыми.
Я нахмурилась.
— Это худший урок кулинарии в истории.
Я не была уверена, как этот человек мог смеяться без улыбки, но он смеялся. Смех Дакоты заполнил кухню, эхом отражаясь от шкафов.
Уголки моих губ приподнялись, когда я взяла яйцо из коробки. Я расколола скорлупу о край миски, как он показывал мне два дня назад, затем вылила желток и белки в миску, прежде чем выбросить скорлупу в раковину.
За последние два дня мы начали с уроков «Основы завтрака»: простой яичницы-болтуньи, бекона и тостов. Но сегодня он готовил мне омлет.
— Сколько надо? — Спросила я.
— Разбей шесть. Мы сделаем один омлет и разделим его.
Я кивнула, сосредоточившись на яйцах, чтобы в миску не попала скорлупа. Когда яйца были разбиты, я плеснула немного молока, а затем взбила их вилкой.
Мой личный шеф-повар Кэрри была бы так горда, если бы увидела меня сейчас. Я подумала о том, чтобы сделать селфи и отправить его ей, но потом поняла, что она тоже в отпуске. Вероятно, она не хотела ничего слышать от своего босса.
— Что дальше? — Спросила я.
— Вылей их на сковороду, но вместо того, чтобы помешивать, мы дадим им постоять, пока они не схватятся.
— Хорошо. — Я последовала его указаниям, выливая взбитые яйца на сковороду, где он уже растопил столовую ложку сливочного масла.
Дакота достал из холодильника немного ветчины и кусок сыра. Я достала терку, научившись пользоваться ею вчера, и начала нарезать немного сыра на тарелку.
— Почему ты хочешь увидеть, как я улыбаюсь? — Спросил Дакота, нарезая ветчину кубиками.
— Просто потому что.
Настоящая причина должна была остаться моим маленьким секретом.
Потому что я пыталась запомнить ее в течение последних трех дней. Я хотела увидеть достаточно, пока была здесь, чтобы представить себе, когда я уеду.
Когда я вспомню Дакоту много лет спустя, мне хотелось представить его улыбку. Но он не часто улыбался, а я была не из тех, кто видит что-то один раз и фиксирует это навсегда. Фотография была бы лучше, но если он не улыбнется мне, шансы получить ее на мой телефон были невелики.
Он снова положил нож и накрыл мои руки своими, прервав натирание сыра.
— Расскажи мне.
— Я счастлива, когда вижу твою улыбку.
Это была чистая правда. По крайней мере, часть ее.
Дакота долго смотрел мне в глаза, затем его мягкие губы приоткрылись, обнажив ровные белые зубы в легкой улыбке.
Мое сердце заколотилось, тяжело стуча, возвращаясь к своему обычному ритму.
Улыбка Дакоты была совсем другой. Она была прекрасна. Она была так же смела и завораживающа, как и все остальное в этом человеке.
И он дал ее мне, потому что это делало меня счастливой.
Острое жжение в горле заставило меня запаниковать — сейчас было не время плакать. Поэтому я сосредоточилась на одной детали улыбки Дакоты, запечатлев ее в памяти.
У него были такие красивые зубы. Мне не нужно было тысячи улыбок, чтобы запомнить их. Как и у большинства людей, клыки были заостренными и немного длиннее передних четырех. Но у Дакоты они были более выраженными.
— У тебя зубы вампира.
Он усмехнулся, его улыбка стала шире.
— Что?
— Вот они. — Я протянула руку и коснулась острого кончика его резца. — Они длинные. Почти как зубы вампира.
Язык Дакоты высунулся и коснулся моего пальца. Я выпустила его изо рта, когда он опустил голову, нырнув под мой подбородок и прижавшись губами к мягкой плоти моей шеи. Он укусил меня своими острыми зубами, у меня перехватило дыхание, когда он лизнул место осторожного укуса.
— Сделай это снова, — прошептала я.
Он приподнялся, в мгновение ока переместившись к другой стороне моей шеи. Затем он снова укусил и лизнул меня. — Завтрак?
Я покачала головой, позволяя своим глазам закрыться, а голове свеситься набок.
Дакота на мгновение отошел от меня, выключая конфорку плиты. Затем его тепло вернулось, когда он поднял меня и посадил на столешницу.
Я отодвинула терку для сыра и разделочную доску в сторону, затем переместилась на край, чтобы мой центр был прямо напротив его растущего возбуждения.
Он вцепился в мою шею, посасывая чуть ниже моего уха, когда он вонзил свою толщину в мой влажный центр.
Я застонала, обхватывая его бедро ногой, как раз в тот момент, когда он вырвался.
— Черт. Нужно сходить за презервативом.
Мои руки метнулись к его плечам, не давая ему уйти.
— Подожди. Нужен ли он нам?
Его глаза стали черными.
— Я сдавал анализы шесть месяцев назад. С тех пор всегда пользовался презервативами.
— Я ни с кем не была со времени моего последнего осмотра.
Его улыбка стала сексуальной и немного опасной, как будто я собиралась стать его завтраком. Он мог бы съесть и меня на обед, я бы не протестовала.
Я потянулась к поясу своих шелковых пижамных шорт, раскачиваясь на прилавке, пока не сняла их с бедер и не спустила вниз. Дакота не отступил, когда он подтянул резинку своих спортивных штанов к коленям и отбросил их ногой. Затем он стянул мои шорты вниз, чтобы я могла сбросить их с ног.
Он сорвал с меня майку, схватил за ворот свою футболку и стащил ее через голову. Его член был стальным стержнем между нами, нацеленным на мой скользкий вход.
Мои руки сжали его обнаженные плечи, мои глаза закрылись, а сердце бешено колотилось, пока я ждала, чтобы почувствовать его без каких-либо барьеров. Но Дакота не двинулась с места.
Я подождала два громовых удара сердца, а затем осмелилась приоткрыть веки.
Дакота ждал, его грудь вздымалась, когда он молча спросил, уверена ли я, что он может обнажить меня.