Покидая высокую башню
Шрифт:
Однако девушка не рассердилась. Чуть переместив мальчика, она обняла его крепче и поднялась вместе с ним на ноги.
А потом пошла сквозь тьму.
Вместе с ним…
* * *
Резко открыв глаза, Яков сел в кровати. Он отчетливо помнил сон. Впервые причиной его пробуждения стал не кошмар, а приятное сновидение.
Возможно, причина вней?
Он посмотрел на другую сторону кровати.
Так это правда. Его Цербер, его Какао осталась с ним. Как он и просил. Осталась ночевать в его номере в гостинице.
Почему его так сильно разозлил этот «деловой ужин»? И зачем он послал ей то фото с пеной и ногами? Наверняка она просто посмеялась над его «обнаженкой».
Даня лежала спиной к нему и безмятежно сопела. Яков придвинулся к ней. Небрежно покромсанные волосы ютились на подушке, плечо приподнималось в такт спокойному дыханию.
Пальцы застыли в паре сантиметров от затылка девушки. Яков переместился еще ближе. И, помедлив, прижался к ней. Грудью к ее спине, а ногами оплел ее ноги.
Даня что-то пробормотала сквозь сон. Яков застыл, а потом, чувствуя, как восторженно трепещет каждая клеточка тела, прижался носом к ее плечу. Ладонь сама собой огладила талию девушки и остановилась на ее животе.
«У-ум…»
Яков вздрогнул и хотел убрать руку. Но тут к ней прижалась Данина ладонь.
«Все, я не могу вырваться, – прагматично решил Яков, утыкаясь носом в щель между подушкой и затылком девушки. – Меня держат».
Тепло.
Это его собственное Королевство.
И это его драгоценность…
Рассказ 3. Ледяной ангел, последнее желание
Около катка было холодновато. Арсению безумно хотелось выпить. Приложиться к горлышку той заначки, что он припрятал за диваном, на котором спал его старший сын Кирилл.
Отвратительное желание. Стыд от предыдущего срыва все еще отдавался в голове стучащей болью. Даже хорошо, что сегодня он взял себя в руки и вырвался из дома и удушающих оков семейного быта. Хотя бы на время.
Все ради нее. Не будь ее, и он вряд сумел бы отыскать в себе и эти жалкие толики сил.
Арсений прижался спиной к ограждению катка и бросил взгляд на юркую фигурку на другой стороне торгового зала.
Его первый ребенок. Единственная дочка. Его маленькое сокровище.
Даниэла.
Через несколько часов наступит Новый Год. И он тоже будет полон отчаяния. Но сколько бы страданий ни затаилось внутри его ослабленного существа, об одном Арсений никогда не сожалел: о том, что не позволил Ирине сделать аборт.
Он ввязался в претившую его сердцу связь с нелюбимой девушкой, чтобы сохранить жизнь первенцу. Но не жалел о сделанном выборе. И убежденность в правильности своего поступка росла с каждым прожитым днем и с годами лишь укреплялась.
Как и сейчас, когда он наблюдал за Даней – девчушкой одиннадцати лет, чудесным образом перенявшей многие его черты. Малявочная копия его самого, но, конечно же, прекрасная и очаровательная. Внимательный отцовский взгляд подметил изменения. Период пубертата делал свое дело. У любимой девчушки удлинились руки, превратив малютку в забавную и нескладную куколку, а еще наметилась женственная талия.
«Будет красавицей», – уверенно решил Арсений, прикрывая шарфом обветренные губы. Тренировался прятать дыхание, которое наверняка все еще содержит остаточную вонь перегара.
Даже в последний день уходящего года народу в торговом центре было уйма. Выбравшиеся на прогулку Арсений и Даня не планировали заходить сюда, но после суровой битвы снежками жутко промерзли и забежали побаловаться какао с тортиком.
«Давненько я вот так не гулял с ней. – Мужчина повернулся лицом к катку, чтобы понаблюдать за катающимися. – В следующий раз возьмем и Кирюху».
Огромный каток располагался на том же этаже, что и зона фуд-корта. Неподалеку разместился батут-центр и еще парочка воплощений детских радостей. После сытного перекуса Арсений хотел предложить дочери взять напрокат коньки и покататься – без него, конечно. Он и метра не проедет, обязательно расквасит нос. Но не успел озвучить заманчивое предложение, как бойкая девчушка уже прилипла к паре каких-то иностранцев. Малявка обладала неплохими способностями к языкам, и движимая необъяснимым желанием воспользоваться знаниями на практике она частенько зажимала в уголочке какого-нибудь зазевавшегося иностранного туриста и устраивала ему допрос с пристрастием, беззастенчиво задавая бедолаге вопросы на самые разнообразные темы.
Убедившись, что возбужденно жестикулирующая Даня и пара средних лет, абсолютно прибалдевшая, судя по приоткрытым ртам, от вопросов девочки, находятся на виду, Арсений облокотился на ограждение и уставился на людей, рассекающих коньками ледяную гладь катка.
Вниманием мужчины почти сразу завладел ребенок, катающийся примерно в метрах десяти от него. Посетители занимали каток равномерно и скользили по кругу – кто неспешно, а кто и не скупился на скорость. Но вот она странность: на «территорию» того самого ребенка никто не смел посягать. В его распоряжении было огромное свободное пространство.
И через пару секунд Арсений понял, почему это происходило. Разогнавшись, бесстрашное дитя прыгнуло и провернулось в воздухе, проделав один из тех впечатляющих трюков, что демонстрируют на соревнованиях худосочные фигуристы в костюмчиках из блестяшек. Затем ребенок, не меняя темп, задрал ногу и снова прокрутился вокруг себя. Арсений так и не понял, каким образом тот отталкивался ото льда и откуда брал скорость для кульбитов, но осознал, отчего люди не совались на территорию маленького чуда. Он тоже, пожалуй, не посмел бы нарушить атмосферу этой впечатляющей сосредоточенности.
Выполнив элемент, дитя резко остановилось и быстро прогнулось в спине, изящно вытянув обе руки вверх. Арсений пригляделся к ребенку. Лет пять-шесть. Худенький и хрупкий. Светлые, почти белые волосы, были собраны в длинный хвостик.
Дитя выпрямилось и выдохнуло.
Миловидное лицо. Девочка, точно куколка в подарочной коробке, которую Арсений когда-то присматривал для дочери. Люди вокруг были одеты в теплые куртки, кофты и безрукавки, а на юной фигуристке были только светло-зеленые брючки и тонкая на вид белая водолазка. Да еще и руки были наполовину открыты.