Покидая высокую башню
Шрифт:
– Отвратительно!
Арсений отшатнулся. Вопль был настолько пронзителен, что мог бы вполне приобрести материальность. По крайней мере, ему показалось, что нечто злобное болезненно хлестнуло его по лицу.
– Невообразимо ужасный переход! – надрывался голос. – Незавершенность! А значит, считай, баллы потеряны!
Неподалеку от Арсения в ограждение грудью вжимался мужчина. В отличие от ребенка этот субъект был полностью одет. А еще кричал так, что щеки раздувало, будто от порывов ветра, а лицо шло багровыми пятнами. Черные кудри прилипли ко лбу, а на макушке были примяты, словно мужчина проспал несколько часов прямо в одежде, а потом встал и сразу побежал проораться.
– Еще раз! – приказал он и врезал кулаком по ограждению. – Сколько можно говорить? Следи за временем! Ты опаздываешь на втором переходе и с дорожкой у тебя проблемы. Ты будто в первый раз на льду!
«Вот еслиясейчас выйду, то стану наглядным образчиком человека, впервые ступившего на лед на коньках, – мысленно возмутился Арсений. – Мордой проедусь, и это как раз и будет нормой».
Он покосился на девочку. Та смотрела на орущего мужчину и молчала. Как только крик стих, она кивнула. Без единой эмоции.
– Достаточно. – Несдержанный незнакомец махнул рукой и кинул: – Повтори все с самого начала. А потом еще. И снова. А я выпью пока кофе. Не могу уже смотреть на мерзость, которую ты мне тут выдаешь.
Вопли удалившегося мужика, конечно, тонули в общем шуме предновогодней радостной суеты, но от этого они не становились менее несправедливыми. Арсений оказался свидетелем чужой несдержанности, а назвать его сторонником методов воспитания детей воплями и руганью никак нельзя было.
И еще кое-что. Возможно, он ни черта не понимал нюансов фигурного катания и всяких там прыжков и скольжений… Но обозвать «мерзостью» тот полный изящества и прелести прокат девочки? Этого ему точно никогда не понять.
Тяжелый выдох.
Арсений удивленно уставился на девочку. Та опустилась на одно колено, согнулась и, уткнувшись взглядом в лед, задышала так энергично и часто, что казалось, спина вот-вот прогнется сильнее и переломится.
«Так она держалась, пока тот идиот не ушел? До последнего? Только бы не показать усталости? Сколько же он ее мучил?»
Бам. Маленький кулачок уперся в лед, и вот ребенок снова выпрямился во весь свой рост. Губы плотно сжаты, грудь вздымается, тело потряхивает.
«Потрясающе. Совсем малышка, а воля сильнее, чем у большинства взрослых».
Заметив, что сзади оттянутый край зеленых брючек как-то странно провис до самого льда, Арсений решил предупредить малышку.
– Девочка! Здравствуй! Осторожно! По-моему, тебе надо подогнуть брюки. А то упадешь!
Дитя прекратило скольжение и посмотрело на Арсения.
– Сзади! – Он ткнул пальцем в сторону льда. – Зацепилось, кажется. Поправь.
Девочка покосилась через плечо, потрясла ногой, оценивая масштаб бедствия, а затем нагнулась и аккуратно подогнула тканевый край.
– Вот так. – Арсений одобрительно кивнул, быстро глянул в сторону дочки и замученных туристов и вновь вернулся к созерцанию катка.
Он планировал понаблюдать за девочкой еще чуть-чуть. Слишком уж красиво та каталась. Словно танцевала. Хотелось запечатлеть ее образ на холсте. И он бы сделал это, если бы руки по-прежнему могли удерживать кисть, а не тряслись как в припадке.
К удивлению Арсения, девочка не вернулась к тренировке, а скользнула в его сторону. Остановилась на безопасном расстоянии и молча уставилась на него.
– Здравствуй, – смущенно поздоровался он, не зная, что еще сказать. Уж очень пристально та смотрела.
– Здравствуйте. – Молчание. – Спасибо.
– Да не за что. – Еще смущеннее отозвался Арсений и поспешно схватился за шарф, мнительно решив, что девочка может ощутить исходящий от него неприятный запах даже на таком расстоянии.
Постояв так еще чуть-чуть, маленькая фигуристка развернулась и заскользила прочь.
– Мне очень понравилось! – зачем-то выкрикнул Арсений.
Девочка остановилась и глянула через плечо.
– Красиво катаешься.
Пожалуй, смутиться больше просто нельзя было. Хотя, казалось бы, в чем проблема? Перед ним обычный ребенок. Возможно, дело во взгляде – пронзительном и изучающем. Чем-то сильно напоминающим взгляд Даниэлы.
– Правда понравилось?
Арсений закивал. Фигуристка насупилась.
– Я не девочка.
– А кто? – растерялся мужчина.
– Мальчик.
– Да ладно? Ой… – Он смущенно кашлянул, ясно осознавая, что удивляться подобному крайне невежливо.
«Невероятно. Мальчишка? А так похож на девчушку. Наверное, трудно ему придется в будущем».
Боясь обидеть миловидное создание еще сильнее, Арсений поманил его и махнул рукой в сторону торгового зала.
– А у меня вот девчушка. Дочь. Даниэла… – Арсений понятия не имел, зачем вдруг стал рассказывать незнакомому мальчишке такие подробности. – Погулять с ней решили. Вон она. Смотри!
«И зачем я к чужому ребенку пристаю? – тут же раскаялся он. – Пообщался и хватит. Не приставай к мальчику, Шацкий!»
К его удивлению, мальчик скользнул к ограждению и вытянул шею, ища кого-то глазами. Арсений в смятении отступил.
– А я с отцом, – сообщил мальчик. – На тренировке… Где она?
– Кто? – завис мужчина.
– Даниэла.
– А… вон там, у украшенной витрины. Красивая, правда? – зачем-то добавил он.
– Я красивее.
– Э… – Арсений на секунду опешил, а потом засмеялся. – А ты, похоже, весьма самоуверенный парень.
– Я уверен в себе, – без тени смеха заявил белобрысый малолетка.