Покоряя Эверест

Мэллори Джордж

Второй такой случай произошел, когда мы пересекали склоны, поднимаясь траверсом на Северное седло. Здесь наши ноги нашли твердую опору, на которую можно было уверенно ступить, но верхний слой снега был подозрительно рыхлым. В тот момент я был уверен, что с хорошо вбитыми над нами ледорубами мы в полной безопасности. Но по пути вниз мы заметили участок примерно в пять ярдов, где верхний слой снега соскользнул под нашими следами. Тревожные мысли, неизбежно последовавшие за этим открытием, до сих пор оставляют у меня неприятный осадок и сомнения насчет того, насколько велик был риск (если он был), на который мы на самом деле шли. Но можно логично предположить, что на большей высоте или в более прохладное время года сход лавины из нового снега более вероятен, так как снег не так быстро прилипает к склонам, на которых лежит.

Температура

Прежде чем делать выводы, каков шанс найти благоприятные условия между одним месяцем и другим, нужно сказать несколько слов о температуре.

Температура воздуха от начала и до конца этой части экспедиции не приносила нам проблем – мы не страдали от жестоких морозов. Я не хочу утверждать, что всегда было тепло, но мы были рады, когда подмораживало по ночам, как и в Альпах. В целом можно сказать, что мы не замерзали, так как были хорошо оснащены для борьбы с любым холодом, который мог нас ожидать. Жара была гораздо более опасным врагом, как я и отмечал при описании нашего первого восхождения на Лхакпа-Ла. Лично я не чувствовал, как мне припекает голову, зато спиной ощущал жар солнца уже в 8 утра, и это подрывало мою энергию и выносливость: не раз при переходе через ледник (даже когда солнце пряталось за облаками) к концу дня я из бодрой активности проваливался в сильную усталость.

Температура снега – еще один очень важный параметр. Даже в разгар дня в июле я чувствовал, что снег ближе к вершине Ри-Ринга был очень холодным. И при движении в снегоступах по свежему снегу ниже 20 000 футов [308] у кули и всех остальных мерзли ноги. Позже я осознал реальную опасность этого явления. Мы посоветовали кули смазывать ноги китовым жиром и благодаря этому избежали неприятных последствий и даже жалоб: но я всегда восхищался их устойчивостью к холоду. Лично я, хоть никогда и не отличался легко зябнущими ногами, принял меры предосторожности и надел две пары новых и толстых гольфов, и третью пару, у которой, к сожалению, пришлось обрезать мыски из-за небольшого просчета моего сапожника. Этого оказалось достаточно, и мои ноги прекрасно согрелись, тогда как одному из моих спутников пришлось стянуть ботинок, чтобы восстановить кровообращение, а другой продолжал идти с онемевшими от холода ногами и едва избежал обморожения. И я должен еще раз подчеркнуть тот факт, что это произошло в середине утра на восточном склоне, хорошо прогретом солнцем, и на высоте не более 22 500 футов [309] . Из этого следует вывод, что на самых больших высотах крайне важно предусмотрительно и тщательно беречь участников большого отряда от замерзания ног. И сложность защиты от этой опасности вполне может определить границы интервала самой теплой погоды, в пределах которого следует начинать штурм самого Эвереста или любой из около полудюжины высочайших вершин.

308

6 096 м.

309

6 858 м.

Лучший сезон для скалолазания

Исходя из общей тенденции моих предыдущих замечаний о погоде и условиях, вряд ли можно сомневаться в том, что я решительно склоняюсь к более раннему, а не более позднему сезону, как дающему наилучшие шансы на восхождение на Эверест. Конечно, нельзя заключать, что если сентябрь был месяцем плохой погоды в этом году, то он всегда будет таковым. Но предположим, что муссон закончился бы вовремя и к первому сентября установились бы ясные дни – даже тогда мне кажется невероятным, что свежий снег, выпавший во время муссона, вблизи вершины горы растаял бы в достаточной мере за два с половиной месяца с середины лета. Что касается ветра: можно лишь заключить, что в этом конкретном году один только ветер после окончания муссонов сорвал бы даже самые решительные попытки достичь вершины. Я полагаю, что ветер такой силы, что сдувает с пика снег, всегда будет препятствовать подъему. Возможно, нашелся бы сверхчеловек, способный на такое восхождение. Но невозможно найти целый отряд людей, настолько выносливых, чтобы на больших высотах не подвергнуться риску полного изнеможения за долгие часы борьбы со столь неблагоприятными условиями. О более раннем сезоне можно снова сказать (исходя из простых наблюдений, на основе которых мало что можно утверждать), что появление облаков перед муссоном свидетельствует не о ветре, а скорее о спокойном воздухе на вершине. Но нельзя уверенно определить, какими именно будут условия, например, в мае и июне 1922 года или чего нам следует там ожидать. Растает ли весь снег, выпавший во время муссона 1921 года, до следующего муссона – и если да, то к какому сроку? Будет ли снежная масса на горе того же объема в июне 1922 года, как и двенадцать месяцев назад? Или соотношение темных, бесснежных, поверхностей и белых, заснеженных, предстанет уже в других пропорциях? А если снег растает, где будет лежать лед? Вполне возможно, что под Северным седлом все самые крутые склоны лишатся снежного покрова. А что насчет последнего гребня? Каждая гипотеза выглядит не хуже другой, и опыт альпинистов, изучавших больше горных массивов, чем я, подскажет наиболее вероятный ответ на эти вопросы, так как их чутье менее подвержено ошибкам, чем мое. Тем не менее я осмелюсь предположить, что все доводы говорят в пользу более раннего сезона. Нужно выбирать меньшее из двух зол. Лед – далеко не самое сложное препятствие на горе Эверест: почти в любом месте выше Чанг-Ла кошки помогут его преодолеть. Но рассыпчатый снег, если он растаял недостаточно, является смертельно опасной помехой. Наконец, чем раньше потеплеет, тем меньше будет опасность для уязвимых к холоду ног и тем более легкое снаряжение потребуется.

Путь к вершине

Читатель, внимательно следивший за предыдущей историей, вряд ли мог не заметить, что даже маршрут, выбранный как единственный разумный и имеющий шансы на успех путь, все еще остается предметом споров. Но, пока мы фактически не достигли вершины, многое останется недоказанным, и ценность разведки зависит от различных наблюдений, а не только от самой практики передвижения по снегу и камням. Наше заключение в данном случае основано на опыте определенных явлений и изучении особенностей горы. И мы сделали свои выводы именно путем сопоставления уже известных фактов с новыми открытиями.

Конечно, можно считать неудачей, что отряд 1921 года не приблизился к Чанг-Ла по леднику Восточный Ронгбук. Лхакпа-Ла оказался более трудной преградой, чем ожидалось. Но в таких условиях, какие мы надеемся увидеть до прихода муссонов, это может быть многообещающий путь. Он позволяет избежать трудоемкой ходьбы по сухому леднику, а подъем по камням к перевалу из лагеря на высоте 20 000 футов [310] даже при сильном снегопаде не должен быть чрезмерно утомительным. Тем не менее факт остается фактом: длина спуска с Лхакпа-Ла на Восточный Ронгбук составляет не менее 1 200 футов [311] . Не лучше ли подняться по этому леднику из долины Ронгбук? Отсутствие древесины на этой стороне не должно отпугнуть отряд 1922 года: им хватит времени, чтобы обеспечить свою базу топливом, и главным аргументом при принятии решения должно стать самое легкое направление подхода. И хотя никто не пересек ледник Восточный Ронгбук по всей длине, мы уже знаем достаточно, чтобы уверенно выбрать этот путь. Здесь, как и на других ледниках, что мы видели, трудные участки располагаются ниже уровня вечных снегов. И большую часть этих трудностей предотвратил или разрешил майор Уилер: он нашел удобный путь к середине ледника на высоте около 19 000 футов [312] . Он был уверен, что средняя морена может послужить для восхождения и что она окажется не сложнее морен ледника Западный Ронгбук. Вид на этот путь с Лхакпа-Ла лишь подкрепил его мнение, хотя его выбор и можно назвать гипотезой, тогда как путь с востока был установлен на практике. Но, исходя из опыта, можно сделать логичный вывод, что еще не пересеченный участок ледника Восточный Ронгбук (если все пройдет хорошо, это расстояние можно преодолеть всего за один марш) обеспечит простой подход к перевалу Чанг-Ла.

310

6 096 м.

311

Около 366 м.

312

Около 5 791 м.

Также не стоит недооценивать восточную стену высотой около 1 000 футов [313] , по которой нужно добраться до самого прохода. Здесь разведка установила возможность сообщения. Но те, кто взобрался на перевал, не были нагружены палатками и припасами, и в другом случае условия могут быть иными. Может возникнуть опасность схода лавины или трудности из-за льда. Судя по тому, что мы видели в этом году прежде, чем муссон принес обильный снегопад, вполне вероятно, что в конце мая на самом крутом склоне ниже Чанг-Ла обнаружится лед. В этом случае потребуется много усилий, чтобы вырубить и поддерживать в исправности лестницу и, возможно, закрепить перила [314] , чтобы нагруженные кули, не все из которых будут опытными скалолазами, смогли безопасно подняться наверх.

313

Около 305 м.

314

Перила – закрепленные веревки, по которым поднимаются, следующие за первым остальные члены группы.

Вершина Эвереста находится примерно на высоте 6 000 футов [315] над Чанг-Ла. Расстояние до нее составляет около 2,5 миль [316] , и все это пространство еще не исследовано. Каковы наши основания полагать, что трудности, с которыми столкнутся там альпинисты, не окажутся непреодолимыми? И что этот маршрут восхождения технически осуществим для скалолазания? В целом необходимо учитывать два фактора: характер поверхности и общий угол наклона. Там, где скалолаз упирается в узкий гребень и не может найти способ обойти препятствие, даже крошечная башня или стена всего в 20 футов могут отрезать ему путь. Важность же общего угла наклона зависит от конкретного случая. Если выбор подъема ограничен, то даже при приемлемом общем наклоне для альпиниста важнее, чтобы участок не был слишком крутым в определенном месте. Но на склоне горы, где скалолаз не вынужден подниматься строго ограниченным узким путем, общий наклон имеет первостепенное значение: если он достаточно пологий, альпинист может продвигаться, где ему удобнее, избегая более крутых мест. Задолго до того, как мы взобрались на Чанг-Ла, мистер Буллок и я были убеждены, что склон от него до северо-восточного плеча был достаточно пологим и слабовыраженный хребет, соединяющий эти две точки, не ограничит нам выбор маршрута до узкой линии. Глядя вверх с Северного седла, об углах наклона хребта мы больше ничего не узнали. Этот обзор, однако, был по-своему ценным: он полностью подтвердил наше мнение о том, что ожидало нас впереди. Хребет – это не острый гребень: его сечение представляло бы собой широкий и закругленный вал. Он не украшен башенками и поднимается не ступенями, а тянется ровной непрерывной лентой. Даже если его скалы все еще будут покрыты сыпучим снегом, а не в основном обнаженными и лишь слегка припорошенными, отряд 1922 года сумеет пройти по нему далеко вверх, не встретив серьезных препятствий. На практике восхождение на северо-восточный гребень над плечом на высоте около 28 000 футов [317] может оказаться не таким уж простым делом. По направлению к гребню наклон становится все более крутым. Но даже на последнем участке под гребнем выбор пути не должен быть до неудобства ограничен. При восхождении по этому маршруту альпинистам могут помочь вечные снега, лежащие на различных пологих выступах по правую руку от поднимающегося отряда. Это легкая альтернатива скалам (если состояние снега окажется подходящим), и по ним можно будет обойти возникшие препятствия.

315

Около 1 829 м.

316

Около 4 км.

317

Около 8 534 м.

От северо-восточного плеча до вершины горы отряд ждет не такой уж гладкий путь. Пологий подъем составляет всего 1 000 футов [318] на расстоянии полумили, но первая часть гребня пилообразна и увенчана несколькими башнями, а последняя часть – весьма крута. Многое будет зависеть от возможности беспрепятственно спуститься с гребня и легко вернуться на него. Юго-восточная сторона (слева, идущая вверх) ужасно крута, и о том, чтобы пересечь ее, почти наверняка не может быть и речи. Зато пологие заснеженные выступы на северо-западе могут помочь. Но их минус в том, что они довольно горизонтальны и отклоняются от гребня там, где он под углом идет наверх. Так что отряд, который выберет идти по одному из выступов, а не по самому гребню, рискует оказаться отрезанным утесом, пересекающим склон над ними. Но я думаю, что с помощью таких выступов можно так или иначе добраться до последнего препятствия. Сама вершина подобна тонкому клиновидному концу призмы, торчащему из массы, в которую он встроен. До его края, с наивысшей точкой на дальнем конце, можно добраться только с северо-востока, поднявшись по крутому округлому заснеженному ребру. Высота этого последнего препятствия должна составлять не менее 200 футов [319] . Мы с мистером Буллоком часто рассматривали его в наши полевые бинокли, и – хотя оно не казалось непреодолимым, с какой бы точки зрения мы ни смотрели, – оно всегда выглядело крутым.

318

Около 305 м

319

Около 61 м.

Чтобы определить, возможно ли для человека подняться на вершину Эвереста или каковы шансы на успех в таком начинании, помимо простых альпинистских трудностей необходимо учитывать и прочие факторы. Вероятно, что препятствия, создаваемые этой горой, может преодолеть любой подготовленный отряд, если его участники уже преодолевали подобные преграды в Альпах. Но проблема в том, что сталкиваться с такими препятствиями на высотах от 23 000 до 29 000 футов [320] – это совсем другое дело. Мы не знаем даже с точки зрения физиологии, способно ли человеческое тело на таких больших высотах к усилиям, необходимым, чтобы подняться там хотя бы по самой простой поверхности. Но состояние отряда 1921 года в дни штурма в сентябре нельзя воспринимать как доказательство того, что этот подвиг невозможен. Длительное время, проведенное в высокогорных лагерях, и тяготы многих изнурительных экспедиций, безусловно, снизили физическую работоспособность как сахибов, так и кули. Напротив, отряд 1922 года, предположительно, сможет выбрать для своей попытки время, когда альпинисты будут на пике своей формы, и их силы будут зависеть только от степени их адаптации к условиям большой высоты. Пожалуй, ничто так не удивляло разведывательный отряд, как скорость, с которой они акклиматизировались и стали способны к большим нагрузкам на высоте от 18 000 до 21 000 футов [321] . Где предел этого процесса? Будет ли и дальше увеличиваться количество красных кровяных телец, чтобы люди смогли акклиматизироваться намного выше? Есть достаточно доказательств, что на высоте до 23 000 футов [322] можно существовать вполне комфортно, сытно питаясь и сохраняя бодрость и энергию. Возможно, после двух или трех спокойных дней на этой высоте организм вполне приспособится, чтобы выдержать еще большую разницу по сравнению с нормальным атмосферным давлением, еще на 6 000 футов [323] выше. В любом случае доказать это можно только опытным путем. Лабораторные эксперименты с помещением человека в герметичную камеру и последующим снижением давления, скажем, до половины атмосферы уже проводились. Но, какими бы ценными ни были их результаты для летчиков, они ничего не значат для альпинистов, поскольку не учитывают важнейший физиологический фактор акклиматизации. Но точно следует ожидать, что усилия выше 23 000 футов будут гораздо изнурительнее, чем на более низких высотах; и вполне возможно, что сам характер местности склонит чашу весов против альпиниста. Для скалолаза крайне важна возможность регулярно дышать, а нагрузка на его легкие на последнем гребне станет ужасающей, и борьба с крутым препятствием, мешающая регулярности дыхания, может оказаться испытанием выше его сил.

320

Около 7 010 и 8 839 м соответственно.

321

Около 5 486 и 6 401 м соответственно.

322

Около 7 010 м.

323

Около 1 829 м.